Она повернулась уходить, я не удержался и горько поинтересовался:
— Вам так нравится командовать? Это я веду дознание, не вы. Но вас же не смущают подобные мелочи? Зачем с кем-то считаться!..
Лидия развернулась и насмешливо сказала:
— О, простите великодушно! Конечно! Это же вы должны были сказать: «Госпожа Хризштайн, у вас такой усталый вид, идите отдыхайте. Я обо всем позабочусь, не волнуйтесь. Получу разрешение, организую вскрытие, проверю архивную информацию. А завтра заеду за вами, чтобы мы вместе отправились в этот рассадник блуда и порока, чтобы узнать правду!»
Это просто невозможно! Вот как? Как она ухитряется перевернуть все с ног на голову и заставить еще при этом чувствовать себя виноватым? Я прикрыл глаза, мысленно прошептав молитву заступнику Тимофею, потом ответил ей:
— Знаете, госпожа Хризштайн, от общения с вами у меня появляется странное ощущение. — Я замолчал. Лидия заинтересованно смотрела на меня, вопросительно выгнув бровь. Я продолжал молчать. Наконец она не выдержала:
— И какое же ощущение, господин инквизитор?
— Что вы, словно смрадное болото, отравляете своей циничностью все вокруг себя. Ощущение, что я оступился. И увяз в этой трясине. И продолжаю грузнуть все больше.
Ничуть не уязвленная, Лидия улыбнулась и потрепала меня по щеке:
— А вы расслабьтесь и получайте удовольствие.
Я решил не затягивать с визитом к епископу Талериону, поэтому потратился на экипаж. И теперь, под мерное покачивание кабины, пытался привести мысли в порядок. Меня сильно беспокоил тот факт, что Лидия не поехала со мной. На нее это совсем не похоже, она бы вцепилась в меня, чтобы докучать и направлять каждый шаг. Создавалось такое впечатление, что ей нравится доставать меня и забавляться реакцией. Кроме того, на кону было расположение вояга, которым она никак не могла бы пренебречь. Так почему же? И отчего она упорно молчит о том, что увидела в больнице? Помнится, ранее она с удовольствием вываливала на меня подробности того, как выглядят ее видения, в прошлый раз это была мертвая девочка, пропавшая дочь помчика Картуа. Я до сих пор не решил для себя, верить ли ее откровениям или нет, но факт того, что она сама в них верит, не вызывал у меня сомнений. Так почему же? Что могло напугать Лидию до такой степени, что она даже отказалась от возможности проконтролировать ход дознания, оставив все на милость Единого? Действительно устала? Вид у нее в самом деле был бледный и болезненный, но поверить в то, что она отправится домой и будет отдыхать, я отказывался. Что она там говорила про наследство? И что имел в виду вояг, заявляя про поддержку в совете? Я не слишком вникал в дела городского совета, в котором оказался по ее милости. Собственно говоря, я и был-то на заседании всего один раз, когда меня представили его членам. После этого, я намеренно устранился, не обращая внимание на раздраженные увещевания епископа, погрузившись с головой в церковные заботы. Обвинение кардинала Ветре, принятие временно его обязанностей, подготовка к возложению сана на нового кардинала, организация охраны Завета — это занимало все свободное время, что меня более чем устраивало, поскольку отвлекало от дурных мыслей. Только сейчас я почти сожалел об этом. Как бы там ни было, учитывая, насколько Лидия корыстна и расчетлива, в занятость ее вопросами наследования я поверить готов. И все же… Это не объясняет ее молчания про видения. Я силился вспомнить мотив, что она напевала, но мелодия ускользала, словно песок сквозь пальцы…
