— У меня сегодня так радостно на душе, — сказал он порывисто. — Сам не знаю, отчего.
— Не знаешь?
— Нет, впрочем, знаю.
Оба засмеялись. Смеясь, Гетти показывала мелкие ровные зубы, и это пленяло Артура.
— Тебе тоже хорошо сейчас, Гетти?
— Ну, конечно.
Прикосновение её хрупкой руки под столом было как бы немым обещанием, от которого у его ёкнуло сердце. Гордая вера в себя, в Гетти, в будущее, как вино, кружила голову. Он дошёл до апогея смелости. Подбадривая себя, сказал стремительно:
— Послушай, Гетти, я давно уже собираюсь спросить тебя, почему бы нам не обвенчаться?
Она снова засмеялась, ничуть не смутившись, и слабо пожала ему руку.
— Какой ты милый, Артур.
Он то бледнел, то краснел. Заговорил горячо:
— Ты знаешь, какие у меня чувства к тебе. Мне кажется, это было всегда. Помнишь, как мы играли у нас в «Холме», когда были совсем маленькими. Ты самая лучшая девушка, какую я знаю. Папа скоро сделает меня своим компаньоном… — Он остановился, чувствуя, что говорит очень бессвязно.
Гетти торопливо соображала. Ей уже и раньше делали предложения разные неоперившиеся юнцы в полумраке зал, в перерывах между танцами. Но тут было другое, тут было нечто «настоящее». Всё же её расчётливый ум подсказывал ей, что спешить не следует. Она ясно понимала, каким смешным покажется это преждевременное обручение, какие оно вызовет пересуды, язвительные намёки. Кроме того, ей хотелось хорошенько повеселиться раньше, чем выйти замуж.
— Ты такой милый, Артур, — повторила она чуть слышно, опустив ресницы. — Просто прелесть, какой милый. И ты знаешь, как я к тебе привязана. Но, мне думается, мы оба ещё слишком молоды для… ну, для официального обручения. Мы, конечно, дадим друг другу слово. Между нами всё ясно.
— Так ты меня любишь, Гетти?
— О Артур, ты же знаешь, что люблю.
Невыразимый восторг овладел Артуром. Как всегда, легко поддаваясь волнению, он почувствовал на глазах слезы. В такое счастье трудно было поверить. Он казался себе сейчас зрелым, мужественным, способным всего достичь, он готов был на коленях благодарить Гетти за её любовь к нему.
Прошло несколько минут.
— Ну что ж, — со вздохом промолвила Гетти, — пожалуй, мне пора домой. Надо посмотреть, как чувствует себя старик.
Артур взглянул на часы.
— Без двадцати пять. Я обещал отцу встретиться с ним на вокзале в десять минут шестого.
— Я провожу тебя.
Он с нежностью улыбнулся ей. Его глубоко трогала эта привязанность Гетти к нему и к больному отцу. Он с важностью подозвал кельнершу и расплатился. Оба поднялись и пошли к выходу.
