Лоренцо завел машину. Эмма сидела рядом, отвернувшись. Он понятия не имел, о чем она думает. Может, до сих пор размышляет о правильности принятого решения…
Он сказал Эмме, что не доверяет никому, а сам просил ее доверить ему самое дорогое – их ребенка. Доверие стало для него незнакомым понятием, и, к сожалению, так будет всегда. В связи с этим он ценил то, что сделала Эмма.
– Спасибо, – резко сказал он, и она повернулась к нему с опаской:
– За что?
Лоренцо откашлялся.
– Что согласилась жить со мной.
– А разве у меня был выбор? Ведь ты бы подал в суд…
Он почувствовал укол вины за то, как эффективно шантажировал ее. Был ли он лучше Бертрано, когда использовал эту тактику?
– Ну… – проговорил он, – тем не менее я благодарен.
Эмма не ответила, и они до самого города ехали в молчании. Ава тихо лепетала на заднем сиденье, но к тому времени, как они въехали в город, она устала от машины и дороги и начала капризничать, выворачиваясь в кресле.
Эмма пыталась отвлечь ее игрушками, а затем дала рисовый пирог. Все это забавляло Аву не более трех секунд, и в итоге пирог оказался на полу.
– К сожалению, тут море крошек от рисового пирога, – сказала Эмма, взглянув на пол.
– Это не важно.
– Ты уверен, что готов к этому? – спросила она, пока Ава барабанила пятками по спинке переднего сиденья. – С ней приходится считаться.
– Я вижу и слышу это, – сухо сказал Лоренцо. – Не знаю, готов или нет. Но попробовать точно готов.
– Ты когда-нибудь хотел иметь детей? – спросила Эмма. – До того как…
– До тюрьмы? – уточнил Лоренцо. – Не знаю, думал ли я вообще об этом. У меня не было времени для отношений.
– Только на мимолетную связь. – Она говорила без эмоций. И он не знал, думает ли она о прошлом.
– Не отрицаю, – сказал он через мгновение.
– Ребенок и его мать могут тебя ограничить. Изменить твой стиль жизни.
Лоренцо покачал головой:
– Меня это больше не интересует.
Эмма скептически подняла брови:
– Лоренцо, тебе чуть больше тридцати, конечно, ты захочешь отношений с женщинами.
Отношения с женщинами. Последняя женщина, с кем он имел связь, была Эмма. И сейчас он снова ее невыносимо хотел. Только воспоминания о ее сладостных прикосновениях, когда он нуждался в ней так сильно, послали мощную, почти болезненную волну желания.
Он немного поерзал на сиденье, не отводя взгляда от дороги. Он мог бы сказать Эмме, что больше не заинтересован в отношениях или сексе, поскольку его либидо исчезло, пока он был в тюрьме. Так же как и все остальные чувства и желания. Но сейчас ему лучше убедить ее в том, что он начал восстанавливаться.
