Вдруг сверху раздался крик ребенка. Краем глаза он увидел, как замерла Эмма и румянец на ее лице сменился бледностью. Он бы не обратил внимания на плач ребенка, тем более что он знал, что Эмма живет с сестрой и ее семьей. Но все же…
Плач повторился, жалобный крик ребенка. Эмма не двигалась, Лоренцо тоже. Все его чувства вдруг обострились, и он не мог понять почему.
– Ты не подойдешь к ребенку? – спросил он, сознательно сделав голос мягче. Ребенок продолжал плакать, рыдания становились все громче и требовательнее.
Эмма сглотнула.
– Подойду. Когда ты уйдешь.
Лоренцо увидел, что ее глаза стали просто огромными на бледном лице.
– Это ребенок твоей сестры? Почему она не подходит?
– Ее нет. – Эмма облизнула губы, и Лоренцо увидел панику в ее глазах. – Пожалуйста, Лоренцо, просто уйди.
– Я пойду, – он кивнул в сторону лестницы, – но, может, тебе лучше сначала подойти к ребенку?
– Нет, – быстро и громко произнесла она, и Лоренцо поднял брови. – Я сказала, что хочу, чтобы ты ушел. Иди же. – Теперь паника была и в ее голосе.
Лоренцо шагнул к ней.
– Что ты скрываешь, Эмма?
– Ничего, – прозвучало в ответ.
Он снова шагнул к ней.
– Скажи мне правду, Эмма. Ты что-то скрываешь. Я не знаю, что это может быть, но…
– И что я могу прятать от тебя? – презрительно оборвала она его и кивнула в сторону лестницы: – Ребенка?
Слова словно повисли в осязаемой тишине комнаты. Мысль не полностью сформировалась у него в голове, пока она не произнесла эти слова. Он чувствовал, что она что-то скрывает, чувствовал ее страх и панику, слышал, как плачет ребенок…
Он не мог понять… Но сейчас, с шокирующей ясностью, все встало на свои места. Молча повернувшись, он взбежал по лестнице.
– Лоренцо! – Она поспешила за ним, в отчаянной мольбе протягивая к нему руки. – Лоренцо, пожалуйста, не надо…
Он слышал плач ребенка. Его жалобное «мама, мама».
– Пожалуйста, – снова, задыхаясь, проговорила она, но он проигнорировал ее крики.
Лоренцо распахнул дверь и, ошеломленный, остановился, увидев розовощекого ребенка, стоящего в кроватке, держась пухлыми ручками за бортик. Его личико было мокрым от слез.
Эмма зашла в комнату позади Лоренцо, и ребенок потянулся к ней:
– Мама, мама.
И Лоренцо все понял, едва взглянув на девочку с черными, как ночь, волосами, серыми глазами и точно таким же подбородком, как у него самого. Он повернулся к Эмме, которая смотрела на него с нескрываемой паникой.
– Когда, – низким голосом спросил он, – ты собиралась рассказать мне о моей дочери?
