Она стояла, потеряв способность двигаться, мыслить. Что-то глухое, тупое, как столбняк, овладело ею.
Карикозов подошел вплотную, обдавая ее зловонным дыханием.
- Одевайся, слышь, тебе говору!
И, подхлестывая свою пробудившуюся похоть, он выкрикнул исступленно: "Ты красивый блад!". И он еще несколько раз повторил это ужасное слово.
Матросы захохотали, как жеребцы, и теснее обступили Лару.
И, может быть, они все скопом бросились бы насиловать ее, вырывая друг у друга, но у Карикозова были свои особенные соображения.
- Товарищи, нельзя! Товарищи, у меня ордер! Нада закон соблудать. Мы она арестуем. Обиск сделать нада! Нет ли оружий, документы? Это известии контрреволюционни девка!..
Недолго продолжался обыск. Расхватали все драгоценности, расхватали несколько золотых монет, пачку царских сторублевок, вывели Лару на улицу и, втиснув в машину, помчались к набережной.
Вся эта банда на миноносце доставила Лару в Кронштадт.
Кто-то подсказал Керенскому:
- Дикая дивизия - это единственная организованная сила, все еще опасная для революции, несмотря даже на неуспех под Петроградом. Чем она будет дальше, тем будет лучше для завоеваний революции. Там, на Кавказе, полки разойдутся по своим племенам и Дикая дивизия отойдет в историю.
"Умный" совет был подхвачен. "Туземцы" проехали эшелонами своими в северо-восточном направлении все взбаламученное море сумбурного российского лихолетья. Все это было им чуждо, как чужда была сама Россия. Ее горцы не знали и не понимали. Для них была Россия, покуда был царь, которому они присягали. И за царя они шли, и его именем творили чудеса лихости и отваги.
И когда не стало царя, рухнула власть, коей они подчинялись.
Это было на руку большевикам, со дня на день готовым спихнуть жалкий комочек чего-то бесформенного, именовавшегося "Временным правительством". Большевики знали - если казаки и горцы объединятся, это будет грозная сила, и с ней не только не справиться, а она сама властно продиктует свои условия всей остальной осовеченной и омандаченной России. И не успели ингуши вернуться к себе, на Кавказ, как тотчас же закипела распря.
В нее влился третий элемент - жители Курской молоканской слободки, все сплошь распропагандированные большевики. Один вид офицерских погон приводил их в остервенение, на ком бы эти погоны ни были - на "туземце" или на армейце.
Слобожане вместе с казаками образовали "блок" против горцев. Хотя и с казаками им было не совсем по дороге, но казаки были вооружены и организованы. Казаки были военные, бойцы, а слобожане только разбойники. Ингушам держаться в самом Владикавказе; было и невыгодно, и ненужно, и опасно. Они хлынули в свое Базоркино и в Назрань, другой такой же ингушский городок, и рассыпались по аулам. Там они были у себя, и туда уже не дотянуться ни казакам, ни тем более слобожанам.
