Усевшись в тени от самолета, решили подкрепиться галетами и шоколадом. Это занятие нисколько не мешало наблюдать, что происходит вокруг. На обширной равнине кипела прифронтовая жизнь. По дороге Киев — Остер, через Семиполки, беспрерывно двигался поток автомашин, и над полем в той стороне висела густая пелена рыжей пыли. В небе проплывали группы тяжелых «юнкерсов», направлявшихся в сторону Конотопа, Бахмача, Нежина — оттуда, со стороны железной дороги, слышались глухие разрывы бомб и выстрелы зенитной артиллерии. Иногда на большаке, что шел к Семиполкам, возникали клубы черного дыма, и земля вздрагивала от разрывов тяжелых бомб. По железной дороге Киев — Конотоп беспрерывно двигались эшелоны, оттуда доносились тревожные гудки паровозов, выстрелы зенитной артиллерии, взрывы бомб.
Прямо над нашими головами прошла группа немецких бомбардировщиков в сопровождении тонких, как гончие псы, «мессершмиттов».
— Пошли на Нежин, — прокомментировал Усачев. — Как бы они там нашего Петра не застукали. [36]
Шестерка «юнкерсов», попав под сильный зенитный огонь в районе Козельца, рассыпалась, беспорядочно бросая бомбы.
Вокруг шел бой. А ветерок навевал прохладу, пахло чебрецом и сеном.
— Бери фляги и раздобудь где-нибудь воды, — сказал я Усачеву.
— Да где же? Только в Калите, — отозвался он, рассматривая карту.
— Пока ты сходишь, я прочищу и подготовлю радиаторы к пайке.
Вечером мы забрались на крыло самолета. Вскоре засверкали звезды. По туманному горизонту зловеще багровели пожары, метались по небу упругие лучи прожекторов, в разных местах висели гирлянды осветительных бомб. Время от времени откуда-то вырывались разноцветные струи грассирующих пуль, рассыпаясь и тая в безоблачном небе.
Штурман протиснулся через люк в свою кабину и закрыл дверцу. Я уселся на парашют в своей кабине, задвинул все шторки и, откинув голову на бронированный, обшитый кожей наголовник, приготовился ко сну.
— Командир, — послышался глухой голос Усачева. — Я хотел спросить: что за машина подъезжала сюда, когда я ходил за водой?
— А... Это ребята с поста противовоздушной обороны. Спрашивали, не нужна ли нам помощь...
— Эх, мать честная, побывать бы дома, — с тоской произнес Усачев. — Да еще посмотреть бы на своих детишек!
— А сколько их у тебя?
— Двое. Наташа и Анатолий. Совсем еще малыши... А что слышно у твоих?
— Да ничего особенного. Мать и отец живы, здоровы. Недавно получил письмо от жены. Осенью и у нас будет сын или дочь.
