Я утащила обоих к себе, и, едва закрылась дверь, Рейес сорвался с цепи:
— Какого хрена?!
Он был без футболки, плюс не застегнул пуговицу на джинсах, так что пару секунд пришлось приходить в себя, чтобы ответить:
— Ты еще спрашиваешь? Они угрожали какому-то моему другу. Сказали, если за сорок восемь часов я не найду некую барышню, кому-то из моих друзей конец.
— И что? — рявкнул он, шагнув ближе. Меня обволокло горячей, пульсирующей яростью.
— А то. Если у них кто-то из моих друзей, я не могла позволить тебе переполовинить им позвоночники.
Злобно рыкнув, Рейес отвернулся.
Явно ничего не понимая, Куки стояла, прижав к груди руку, но наконец спросила, оглядываясь:
— Так их было двое?
— Да. Блин! Бумажка! — Я рванула в спальню и нашла бумажку, которую мужик впечатал мне в грудь. Это оказалась фотография женщины с подписанным внизу именем. — Итак, у меня сорок восемь часов, чтобы найти эту женщину. Иначе умрет мой друг. — Я беспомощно пожала плечами. — Можно подумать, у меня только один друг. Ну и кого эти гады имели в виду?
— Не знаю, — отозвалась Куки, падая в кресло. — Может, стоит позвонить всем твоим знакомым? Убедиться, что с ними все в порядке. Как по-твоему, они действительно кого-то похитили?
— Ну вроде бы да. — Я задумалась. — Не знаю. Все случилось очень быстро.
Рейес был занят — ходил из угла в угол, как запертый в клетку зверь. От меня не ускользнуло, что он как будто еще точнее настроился на мои эмоции. Стоило мне встревожиться, как он тут же оказался рядом. Поразительно.
— Солнце, ну прости меня, — сказала я, подходя к Рейесу. — Я не могла рисковать. Нужно было понять, зачем они явились, перед тем как приговорить их к жизни в инвалидном кресле.
Заметив выражение его лица, я замолчала. Он все еще злился, но ожесточившиеся черты чуточку смягчились.
Я заправила непослушный локон ему за ухо.
— В чем дело?
Он ответил хриплым и каким-то странным, почти незнакомым голосом:
— Ты назвала меня солнцем.
— Это ласковое обращение, — тихонько усмехнулась я.
Рейес моргнул, словно не знал, что и думать.
— Разве тебя никогда раньше не называли солнышком? Зайчиком? Лапочкой?
— Нет.
Я задумалась, как называли его родные родители, когда он был еще совсем-совсем маленьким.
— Держу пари, ты ошибаешься. Просто не помнишь.
— Надо было дать мне порвать их на куски.
— Может быть, еще порвешь, а я, может быть, потом об этом пожалею. Хотя нет, я себя знаю — точно пожалею. Но пока со мной и так все в порядке.
