«Судьба моряков, — писал он, — таит превратности,
которые всегда ожидают их при плавании в неведомых
водах. Если бы не то удовлетворение, которое испытыва
ет первооткрыватель даже в том случае, если ждут его
только пески и мели, эта служба была бы невыносима,
особенно в столь удаленных местах, как эта страна, и при
скудности съестных припасов. Мир едва ли простит путе
шественнику, если он, открыв землю, не исследует ее;
его не оправдают перенесенные невзгоды и его обвинят в
трусости и отсутствии настойчивости — все в один голос
объявят его личностью, непригодной для плаваний, совер
шаемых ради открытий. С другой стороны, если море
плаватель смело встретит все опасности, но результаты
путешествия будут неудачны, его сочтут дерзким и небла
горазумным. Первое обвинение вряд ли может быть
предъявлено мне, а если мне повезет и мы преодолеем все
препятствия, с которыми придется столкнуться, о втором
не придется и говорить.
Может показаться, что с моей стороны было неосто
рожностью пробыть среди этих островов и мелей так много
времени. Но следует иметь в виду, что плавание совер
шалось лишь на одном корабле; необходимо принять во
внимание и многие другие обстоятельства. Если мы не
посетили этих мест, мы не смогли бы дать сколько-нибудь
толковый ответ; мы не смогли бы тогда ответить, является
ли эта земля материком или группой островов, что живет
и растет на ней, соединяется ли она с другими землями».
16 августа бесконечно трудный экзамен выдержали и
экипаж «Индевра», и его командир. Поразительное хладно
кровие, железная выдержка, умелое руководство спасатель-
ной операцией — все это окончательно утвердило автори
тет Кука.
Он не обладал внешним обаянием. Был сух, резок, не
скупился на наказания, порой жестокие. Но постепенно
матросы убеждались, что концы он вяжет лучше любого
боцмана, что у штурвала с ним не сравнится ни один руле
вой. Команда по его четким приказам мгновенно и в какой
угодно обстановке ставила и убирала паруса. Астрономы
экспедиции видели, с какой сноровкой он обращается с ква
дрантом и секстантом, как быстро ориентируется по звездам
«чужого» неба, неба южного полушария.
Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна
Баратынский посвятил эти строки Иоганну Вольфган
гу Гёте, но, право же, их с полным основанием можно от
нести и к Джемсу Куку.
11 июня и 16 августа 1770 года он дважды спасал
корабль от, казалось бы, неминуемой гибели. Но он ничего
не смог бы сделать, если к этому времени благодаря его
