Булат был счастлив.
Он с Юрой продолжал ходить в военкомат. Теперь их больше не гнали. Для них нашлось дело - разносить повестки другим. Они ежедневно разносят их по разным адресам и продолжают упрашивать военкома отправить их на фронт. К большому удивлению Булата, в домах их встречали не с радостью, а со слезами. А ему-то казалось, что все с таким же нетерпением ждут вызова в военкомат, как ждал этого он.
Наконец, когда терпение военкома лопнуло, им было велено самим заполнить себе повестки. Ка питан сказал, что греха на душу не возьмет, своей рукой выписывать им повестки не станет и выдал бланки. Юра заполнил повестку Булату, а Булат Юре.
Булат примчался домой и с нетерпением стал ждать, когда его друг принесет ему повестку.
«Я ворвался в дом и сел у окна, посвистывая. Душа ликовала, коленки дрожали, на вопросы домашних отвечал невпопад».
Сильвия с дочерью Луизой и племянником Булатом
задолго до описываемых событий
Когда выяснилось, что это ему принесли повестку, Булат, с трудом скрывая радость, сказал, ну что ж, дескать, делать нечего, за
бирают на фронт. Тетя Сильва (которая была ему теперь вместо отца и матери) радости его не разделила. Она страшно расстроилась. Она кричала, что они не имеют права, что ему еще нет восемнадцати лет, что она пойдет в военкомат и разберется с ними. Тетя была очень сильным человеком, она могла убедить в своей правоте любого, и в этот раз она сделала все, чтобы отговорить любимого племянника от опрометчивого поступка, но здесь она оказалась бессильной. Булат сказал, что если она вздумает пойти в военкомат, он убежит из дома.
Так в апреле 1942 года началась военная биография Булата Окуджава. Новобранцев собрали на вокзале и повезли в Кахетию. Мест в вагоне не было, и Булат с Юрой ехали на крыше. Прибыли на место, в расположение 10-го отдельного запасного минометного дивизиона и приступили к учениям.
С раннего утра и до позднего вечера их обучали минометному делу. Булату учеба давалась трудно, сначала у него ничего не получалось. Единственное, что у него сразу хорошо выходило, это пение, и его назначили запевалой учебной батареи.
Новобранцы с нетерпением ждали отправки на фронт. Кроме героических порывов, были у этого нетерпения и другие причины. Кормили в дивизионе очень плохо и новобранцы надеялись, что на фронте кормежка будет лучше. Да и ежедневная муштра порядком надоела.
Наконец, в один прекрасный день их посадили в новенькие американские «студебеккеры» и отправили на Северо-Кавказский фронт.
