— Знаешь, я хочу уходить с императорской сцены, — крикнул Шаляпин
Юрьеву, воспользовавшись короткой остановкой, и в ответ на предостережение
Юрьева добавил: — Конечно, вопрос нелегкий... Но много есть обстоятельств.
Загляни сегодня вечером ко мне, поговорим!
Вечером друзья встретились. Юрьев понял: Шаляпин прав, лучших условий
для творчества, чем у Мамонтова, ему не найти, и не отговаривал певца.
— Помимо всего, я там, у Мамонтова, влюбился в балерину, — признался в
конце разговора Шаляпин. — Понимаешь?.. В итальянку. . Такую рыжую... Ну
посуди — она там будет, у Мамонтова, а я здесь!.. А?
Возразить на такие доводы Юрьеву и в самом деле было нечего. Впрочем, об
увлечении Шаляпина было уже известно. Широко распространился слух о
курьезе» случившемся в конце ярмарки в Нижнем Новгороде.
Театр Мамонтова подготовил «Евгения Онегина». Шаляпин исполнял
партию Гремина. Раньше арию Гремина исполнитель пел обычно сидя в кресле.
На одном из спектаклей Шаляпин неожиданно встал, взял под руку Онегина и,
прохаживаясь по бальной зале, как бы беседуя, спел:
Онегин,
я
клянусь
на
шпаге,
Безумно
я
люблю
Торнаги...
Публика в зале рассмеялась, все глаза устремились на прима-балерину —
она
сидела
в
ложе
рядом
с
Мамонтовым.
Тоскливо
жизнь
моя
текла,
Она
явилась
и
зажгла...
Мамонтов нагнулся к Торнаги и, улыбнувшись, шепнул:
— Ну, поздравляю, Иолочка! Ведь Феденька объяснился вам в любви.
Чувство Шаляпина к Торнаги оказалось весьма сильным, и Мамонтов,
который твердо решил переманить Шаляпина в свой театр, не преминул этим
воспользоваться. Шаляпин в Нижнем Новгороде как-то обмолвился, что если бы
знал итальянский язык, то женился бы на Торнаги. Вскоре певец узнал, что
Мамонтов продлил с Торнаги контракт. .
Когда Шаляпин, покинув Нижний Новгород и полюбившийся ему театр,
артистов, вернулся в осенний дождливый Петербург, город разочаровал его.
А в это время в Москве Мамонтов убеждал Торнаги: «Иолочка, вы одна
можете привезти нам Шаляпина» — и снаряжал ее в северную столицу.
«Серым туманным утром прибыла я в незнакомый мне величественный
город и долго разыскивала по указанному адресу Федора, — вспоминала
позднее Иола Торнаги. — Наконец очутилась я на какой-то черной лестнице,
которая привела меня в кухню квартиры, где жил Шаляпин. С трудом объяснила
я удивленной кухарке, что мне нужен Федор Иванович, на что она ответила, что
