называемой Барабинской степи и был открыт ветрам со
всех четырех концов. В нем «дуло» постоянно. Зимой го
род утопал в сугробах снега, летом был окутан облаками
едкой желтой пыли. Климат здесь был резко континен
тальный: в июне — июле люди и животные изнывали от
нестерпимой жары, а в декабре — январе были бураны и
трещали сорокаградусные морозы.
Дома в городе были деревянные, одноэтажные, с под
слеповатыми окошками, с тесовыми или соломенными
крышами. Улицы — пыльные, немощеные, весной и осенью
утопавшие в непролазной грязи. На базаре грязь была
39
столь глубока, что лошади в ней тонули по брюхо, а в лу
жах мальчишки плавали в корытах. Фонарей не было, и
ночью в городе царствовала кромешная тьма. Не было
также ни канализации, ни водопровода: отбросы по ночам
вывозили так называемые «золотари», а воду по утрам раз
возили водовозы. Освещение было только керосиновое,
причем особой популярностью пользовалась лампа «мол
ния», стоившая три рубля. Поэтому обладание «молнией»
считалось вернейшим признаком благосостояния. Два
убогих деревянных моста, перекинутых через Омь, соеди
няли части города, расположенные по обоим ее бере
гам. Над этим серым, плоским, почерневше-деревянным
пейзажем как-то странно и неуместно возвышался десяток
белых и красных каменных зданий: дом генерал-губерна
тора, кадетский корпус, казармы, мужская и женская гим
назии, полиция, две пожарные каланчи, собор и, конечно,
тюрьма на выезде из города. Они были эмблемой власти.
Но они плохо гармонировали с окружающим, они давили
своей тяжестью маленькие деревянные дома. И это имело
символический характер. Сразу за городом начинались де
ревянные крашеные бараки военных лагерей, куда войска
уходили из казарм на лето, а еще дальше, в небольшой
роще, находилась «санитарная станция», куда с мая меся
ца вывозились на поправку больные из военного госпита
ля, в котором работал мой отец. Здесь выздоравливающие
жили в палатках и пили кумыс, получаемый от кочующих
в окрестностях Омска казахов. Позднее, во второй поло
вине 90-х годов, в этом районе был построен вокзал и пе
реброшен красивый шестипролетный железнодорожный
мост через Иртыш. Инженеры почему-то нашли нужным
провести железнодорожную линию не через самый Омск,
а в четырех верстах от него. Злые языки говорили, что
причиной тому была скупость «отцов» нашего города, по
жалевших несколько тысяч рублей на взятку строителям
дороги. Так ли это было, не знаю, но весьма вероятно,
что это было именно так.
