Уже совсем рассвело, когда мы миновали последнюю избу переулка и перед нами открылась просторная дорога, ведущая прямо к церкви. До нее было около версты. Вдали, у самой церкви, подвод и лошадей было настолько много, что прохода даже не просматривалось. Все напоминало просыпающийся муравейник. Но главного, что нам хотелось обнаружить, а именно специальных скоплений верховых лошадей и коноводов, видно не было.
Глядя, как на глазах просыпается село, откровенно говоря, нам становилось не по себе. Создавалось впечатление, что именно в этой - западной - части села сосредоточены главные строевые силы белогвардейцев, которые явно тяготели к дороге на Вязниковскую и далее на Тростянку. В глубине второго переулка мы заметили несколько подвод с деревянными снарядными ящиками, указывавшими на то, что где-то недалеко располагались и позиции вражеской артиллерии.
- Ну, ребята, пора домой. Надо и совесть знать, - предложил Михин. - Теперь только надо смотреть в оба. Жаль, что нас маловато, а то бы…
Михина прервал внезапный оглушительный орудийный выстрел, раздавшийся рядом, в глубине того переулка, где мы заметили на подводах снарядные ящики. По-видимому, таким образом у белогвардейцев, расположенных в Терсе, объявлялась боевая тревога, так как продолжения артиллерийской стрельбы не последовало, а все население пришло разом в невероятное смятение. Даже тот переулок, по которому мы так мирно въезжали в село и который казался нам совсем малолюдным, настолько [99] закишел народом, что мы решили было сменить маршрут своего отхода из села.
Кроме того, следом за этим единственным орудийным выстрелом послышались и одиночные ружейные где-то за церковью, с северной окраины Терсы. Похоже, что стреляло боевое охранение противника по появившимся цепям нашего полка.
Человеку в возбужденном состоянии и в обычное-то время самые обыденные явления жизни могут представляться в каком-то особом, чрезвычайном свете. Как выглядел критический момент моих личных переживаний и моего перехода из одного внутреннего психологического состояния в другое, я, конечно, не смог бы ответить ни тогда, сразу по возвращении в полк, ни тем более позже, по прошествии десятков лет.
Один из участников нашей разведывательной группы, к счастью оставшихся живыми, докладывал командиру полка внешнюю сторону начала этой «операции» по изгнанию из Терсы белых приблизительно так: «Мы уже подъехали к крайней избе переулка, который на рысях должны были проскочить, чтобы снова оказаться на окраине Терсы, как комиссар неожиданно для всех вздыбил своего коня и, резко повернув к центру села, выхватил шашку и во все горло закричал: «За мной… ура-а!…» Михин, державшийся с ним рядом, почти тотчас же выстрелил из нагана в сторону первого же скопления подвод и, сменив револьвер на шашку, с тем же «ура-а» кинулся вслед за комиссаром. За ним последовали и мы, все остальные».
