Но такое не объяснишь товарищам в двух словах.
А в камере, повторяемое эхом, гремело:
- Са-а-бу-у-ров!
Гитлеровец в очках сказал что-то тюремщику, достал из кармана авторучку, блокнот, переступил порог камеры. За ним последовал надзиратель.
- Фамилия? - надзиратель ткнул связкой ключей в грудь первого от двери заключенного.
Нас снова переписали.
Я едва не выдал себя, но в последнюю секунду спохватился и назвал первую пришедшую в голову фамилию:
- Новиков.
Вечером в тюрьме что-то произошло. Торопливо захлопали двери камер.
Когда зажегся электрический свет, к нам заглянул надзиратель. [121]
- Приберитесь тут у себя! - крикнул он. - Да живо! Начальство едет.
А по коридору уже неслось:
- Приехали!
Кто- то недовольно спросил:
- А этих куда?
- Давай пока сюда! - крикнул наш надзиратель. - Быстро!
- Это ж пленные, - слабо запротестовал тот же голос.
- Ни черта им не сделается. Переночуют, а утром им все равно выметаться.
В камеру ввели двадцать пять пленных. Большинство было в гражданской одежде, каждый нес с собой торбы, туго набитые продуктами и вещами. Старые обитатели камеры гуртом сбились в дальнем углу.
Тит Павлович долго приглядывался к пленным, потом как бы про себя произнес:
- Ведь их не переписали…
Я вопросительно посмотрел на Тарануху. Он встал и направился в противоположный угол.
- Откуда, хлопцы? - раздался его глуховатый басок.
- Разные мы, - послышалось в ответ. - По селам ховались, кто так просто, а кто приймаком был.
- Теперь в смертники попали! - крикнул кто-то из наших.
Пленные заволновались. Тит Павлович успокоил их.
- Шутит человек. Да вы уж больно пугливы.
- А ты, дядя, нет? - с вызовом произнес один из новичков.
- Я-то? Посильнее тебя буду, парень!
- Как так?
- А вот так. Ну-ка, потеснитесь. Погутарим малость.
Тит Павлович втиснулся в круг, сел на пол и заговорил. Я не прислушивался к словам, видел только, как новички иногда хмурились, иногда улыбались. Раза два камеру взрывал дружный смех.
- Слово, ребята? - произнес под конец Тарануха и поднялся.
Ближние к нему пленные согласно закивали. [122]
- О чем это вы? - спросил Рощин, когда Тарануха вернулся на свое место.
- Завтра, если сменится наш надзиратель, - тихо сказал Тит Павлович, - вы двое уйдете с пленными.
- Как?
- Увидишь.
Утром в тюрьме опять начался переполох. Надзиратели, заступившие на дневную смену, по всем камерам искали вчерашних пленных.
- Посмотри, может, они в тридцатой, - приказал кто-то.
- Давайте, хлопцы, быстро в тот угол, - скомандовал Тарануха. - А вы, - он посмотрел на нас с Рощиным, - втиснитесь в самую середку. Ребята предупреждены. Под шумок двое проскочите. Живо!
