Я сглотнул слюну, чертыхнулся.
- Зачем ругаешься? - вежливо по-русски произнес немец. - Не надо. Я получил свое, вы получите свое. У нас всюду железный порядок.
Он взял в руку шестисотграммовую буханочку черного хлеба и подбросил ее.
- Это вам, двойная порция. Работа тяжелая, работали вы хорошо и заслужили.
Немец улыбнулся, но в глазах его таилось коварство. Я насторожился. Да и предисловие мне не понравилось.
- Заслужили, так давай, - грубовато сказал Виктор и потянулся за буханкой.
Немец отдернул руку и положил хлеб на бумагу.
- Пляшите - тогда получите.
Он взял бутерброд, откусил и стал пить горячий кофе, причмокивая и дуя в кружку. Мы молчали.
- Пляшите, - повторил немец.
Мы круто повернулись и зашагали прочь. От голода меня начало мутить. Я подошел к колонке и [88] вдоволь, пересиливая себя, напился воды. Это немного помогло, сосущая боль под ложечкой чуть утихла.
Через полчаса прозвучал гонг. Еще четыре часа таскали на носилках битый кирпич, разворачивали ломами завалы. От слабости у меня кружилась голова и на лбу часто выступал пот. Ноги в коленках предательски дрожали. Я чувствовал, что это не только от голода. Меня не покидало ощущение ломоты в суставах. Иногда тело сотрясала дрожь.
Рядом с нами работала другая пара пленных. Один из них, молоденький, с узкой грудью и колючими лопатками паренек, часто поглядывал в нашу сторону. Потом не выдержал и спросил:
- Что, ребята, вас пан без хлеба оставил?
- Какой пан? - не понял Виктор.
- Тот, к которому вы прикреплены.
- Да, - неохотно подтвердил Виктор.
- А почему? - допытывался паренек.
- Плясать нас заставлял, - отозвался я.
- Ну и что! - удивился пленный. - Подумаешь, невидаль какая! Ну, потопали бы немножко и дело с концом…
- Тебя как звать? - перебил я парня.
- Сергей!
- Так вот, Сергей. Давай, двигай отсюда, прямо к тому немцу. Скажи, что мы тебя прислали сплясать. Хлеб можешь взять себе.
- Да я…
Паренек, не ожидавший такого оборота, растерянно умолк.
- Эх ты - советчик! - произнес его напарник. - Слюни тебе еще нужно вытирать мамкиным подолом!
Во второй половине дня выпал небольшой дождик. Землю развезло, работать стало тяжелее. Скользили ноги, и раза три носилки вырывались из наших рук. Мы стали меньше загружать их. Немец заметил нашу хитрость и стал сам класть кирпич на носилки, увеличил ношу вдвое.
Мы терпеливо снесли и это.
- Мало? - допытывался немец и добавлял еще.
- Я, наверное, пристукну эту образину, - тяжело переводя дыхание, прошипел Виктор. - Не могу больше… [89]
