Захотелось курить. Сунул руку в карман брюк, пальцы нащупали только табачную пыль. Внезапная мысль обожгла мозг.
- Поищите по карманам табачную пыль, - шепотом передал я Василию и Виктору.
- Зачем?
- Надо, - и пояснил: - Ты, Виктор, ближе к лошади. Сделаем остановку, как будто закуриваем. Когда морда коня окажется рядом, брось ему пыль в глаза.
Клементьев понимающе подмигнул.
Табачной пыли набрали целую горсть. Часть ее пустили на закрутку.
- Вперед, не останавливаться! - крикнул один из молодчиков.
- Пан полицай, - заискивающе произнес Василий, - нам только закурить.
Бедарка медленно приближалась. Виктор, скосив глаза, следил за ней.
- Давай, - шепнул я, - рядом уже.
Клементьев метнулся к коню и швырнул табачную пыль в его огромные агатовые глаза. Животное вскинуло морду, жалобно заржало и резко рванулось в сторону, угодив передними ногами в неглубокий кювет. Двуколка перевернулась, полицаи покатились по земле. Винтовки остались на дороге. Мы с Василием бросились к оружию, Виктор подскочил к полицаям.
- А ну, снять ремни, живо!
Те молча повиновались. Виктор скрутил им на спине руки.
- Что делать с сопляками? - спросил Василий.
- Расстрелять изменников, - просто ответил Клементьев.
Парни побледнели, потом повалились нам в ноги. Отправлять на тот свет этих мальчишек мы и не собирались, но, чтобы проучить их и нагнать больше страху, [70] разыграли сцену. Виктор настаивал на расстреле, Василий слабо противоречил, я помалкивал. Поняв, что от моего слова зависит приговор, полицаи все внимание обратили на меня.
- Сжальтесь, дядько, - канючил Петро. - Мы не по своей воле пошли в полицаи. И лошадь и двуколку берите, только отпустите нас.
- Отпусти вас, так вы стрекача и сразу в Казанку за гитлеровцами.
- Мамой клянусь, никому ни слова не скажем!
- Маму вспомнил, падло! - презрительно бросил Клементьев. - А когда немцам продавался, о матери забыл? В советской школе учился, советские книги читал, а в душе кулаком оставался. Наверное, батька твой из раскулаченных?
Петро отрицательно замотал головой и покосился на товарища. В глазах его мелькнул испуг. Виктор заметил это и усмехнулся.
- Ладно, некогда с вами тут валандаться. Отпустим. Но в другой раз живыми не уйдете. Помни, мы вернемся, и тогда каждого предателя потребуем к ответу. Так и передай всем изменникам. А теперь, марш в пшеницу!
Отведя полицаев метров на сто в хлеба, Клементьев вставил им в рот кляпы и приказал лечь на землю.
Двуколка и лошадь крепко выручили нас в тот день. До вечера, минуя хутора и села, мы отмахали километров тридцать. На заходе солнца въехали в небольшой лесок, распрягли измученного коня и отпустили на волю. Двуколку столкнули в овражек.
