— Просто сделай и все, — сказала она, лежа на животе в луже. Гроза уже прошла, но крыша до сих пор оставалась мокрой.
Мигель смотрел на ее изящную, как у ребенка, спину. И на молочно-белую кожу. Она выглядела до ужаса беззащитной, и ему было стыдно, что его это заводит.
— У нас и без того выдалась бурная ночь. Это может и подождать…
— Нет, погода начинает устанавливаться. — Она повернула голову в его сторону. — А это значит, что если Сен-Жермен и твой отец находятся где-то неподалеку, то скоро снова завладеют нашими умами. Они попытаются тебя остановить. Нужно со всем этим покончить прежде, чем они смогут нам помешать.
Мигелю категорически не нравилось то, о чем она говорила, хотя он и понимал, что Нинон права. Дымящееся Зеркало сделает все, лишь бы не позволить ему создать подобного себе. Божество оставляло это право за собой.
— Хорошо, но вряд ли кому-то из нас это доставит удовольствие.
— А я на это и не надеялась. В любом случае, это не сравнится с электрическим ударом. Хуже просто некуда, — мягко сказала она.
С большой неохотой и некоторой неуверенностью Мигель высунул язык и подождал, пока маленькое жало на языке выдвинется над нижней губой. Он не знал, как к ней подступиться. На вид поясница была крепче, но тогда длины жала не хватит…
— Шея, — прошептала она. — Это будет легче всего.
Он ограничился кивком на случай, если снова потерял возможность говорить внятно.
Мигель переживал, что его маленькое жало окажется недостаточно сильным, чтобы пробить ее позвоночник, но оказалось, что он зря боялся. Двигаясь исключительно на ощупь, его жало скользнуло между позвонками, пройдя сквозь межпозвоночный диск, и достигло спинного мозга. Его губы плотно припечатались к ее коже. Он впрыснул яд без малейших усилий. По ощущениям это чем-то напоминало оргазм.
Нинон ойкнула только раз, когда жало вонзилось в нее, и больше никак не реагировала, хотя он знал, какую боль она сейчас терпит. Ничего не обжигало сильнее, чем яд вампира. Он отстранился от нее так быстро, насколько это было возможно. Он чувствовал себя разбитым, но в то же время испытывал какой-то странный внутренний подъем. Его темная сторона получила удовольствие от процесса.
Нинон разжала кулаки и попыталась откатиться от него. Тело ее не слушалось, она нуждалась в помощи. Вспомнив собственные ощущения от яда и вызванного им паралича, Мигель обнял ее, стараясь успокоить своей близостью, поскольку не мог найти подходящих слов утешения. Она доверчиво свернулась клубочком у него под боком, хотя и не выглядела замерзшей и снова могла ровно дышать.
