Яков уселся, не дожидаясь, когда к нему выйдут. Минуту он провёл в одиночестве, разглядывая небо поверх голов противника. Затем из толпы вышел один боец. Он бесшумной походкой подобрался к свободному «стулу», воткнул в землю обе свои сабли, снял с плеча торбу, которую водрузил на «стол», и спросил:
— О чём молчим, уважаемый?
«На-а-глец, — про себя возмутился Ризман. — Он ещё смеет уважаемым называть? Ладно, сам напросился».
— Пытаюсь понять, за каким лешим вы к нам припёрлись?
— И не пытайся, не твоего ума это дело.
— Так и скажи, что сам не знаешь.
— Знаю! — повысил голос дикарь.
Говорил он на хорошем русском языке. Яков, как ни пытался, не услышал акцента.
— Врёшь ведь.
— Я?! Да ты в своём уме, старик!
— Конечно, не твоим же мне пользоваться. Чтобы орать, много мозгов не требуется.
Загорелый переговорщик упёрся убийственным взглядом в оппонента, но тот излучал спокойствие. Дикарь решил сменить тактику.
— А с чего мне тебя обманывать? Лгут, когда боятся. Мне ли опасаться какого-то старика?
— Сейчас проверим, — усмехнулся Яков. — Стакан есть?
— Зачем?
— Вопросов много задаёшь, вместо того чтобы на них отвечать.
— Хорошо, найдём, — тот полез в сумку и выудил нечто похожее на скорлупу ореха.
— И всё-то у вас не по-человечески, — пробурчал санитар, откручивая крышку фляги.
Ему он налил в скорлупу, себе — в крышку.
— Тебя как зовут?
— Тим, — ответил чернокожий. Было видно, что он не готов к подобному повороту, но и отступать не собирался.
— Меня — Яков. Давай за знакомство!
— Я не пью.
— Вот видишь! А говоришь, что не врёшь, хотя солгал трижды.
— Докажи, — прищурился Тим.
— Запросто. Ты где находишься? В России?
— Допустим.
— Наши обычаи знаешь?
— Русский язык и местные обычаи я знаю почти как свои родные. Меня учили лучшие специалисты, — гордо произнёс он.
— Ты сказал, что меня уважаешь, а пить отказываешься. Говорил, что не боишься, но явно опасаешься быть отравленным.
— Это неправда.
— Докажи, — теперь перешёл в наступление Ризман.
— За знакомство, — Тим выпил и сморщился, словно лимон откусил.
— Так уж и быть, подозрения во лжи и трусости с тебя сняты, Тим, — сказал Яков и выпил сам, потом завинтил крышку и повесил флягу на ремень.
Загорелый парень в это время приходил в себя от огненной жидкости и вопиющей наглости собеседника. Наконец, его отпустило.
— Ты кто такой? Звание, должность?! — в голосе снова появились приказные нотки.
— Это имеет значение? — Ризман тоже умел отвечать вопросом на вопрос.
