— С моими способностями мне бы королем родиться, — сказал однажды вечером Роберт Г. Мельман.
Мы сидели на террасе гостиницы «Санта Катерина» в Амальфи. Для этого времени года было холодно. На Мельмане была его неизменная синяя куртка, на летних белых брюках темнело пятно от соуса. К губам прилипли арахисовые крошки. От него шел какой-то незнакомый запах — так пахнет в кабачках, где энергично танцуют и никогда не проветривают. Руки у него дрожали, словно птахи, пытающиеся взлететь, но каждый раз бессильно падающие на землю.
Мельман исколесил всю Европу с тремя длинными чемоданами и большой сумкой, полной невскрытой корреспонденции. Сейчас он остановился в гостинице «Санта Катерина», где ему удалось снять номер с видом на море за полцены — из-за того что сезон все никак не начинался.
Раньше Мельман путешествовал на пару со своим секретарем, пока тот от него не удрал.
Вначале Мельман отказался меня принять.
— Убирайся, — закричал он. — Ты что, не видишь, в каком я состоянии?
Мне тут же захотелось развернуться и уехать — ведь не для того я проделал весь этот путь, чтобы он на меня орал! Но мама по телефону сказала: «Задержись, он еще передумает, вот увидишь».
На следующий день, за завтраком, он действительно передумал.
— Все, что сейчас на тебе надето, — наставительно сказал Мельман, — немедленно отправь на помойку.
Двое официантов мрачно пялились в серое небо. Курортный сезон задерживался уже на целых три недели. Какой-то австрияк на ломаном итальянском спросил:
— Во сколько уходит поезд на юг?
— Здесь не ходят поезда, — ответил ему официант по-английски. — Если хотите поехать на юг, придется нанять такси.
Он приблизился к нашему столику.
— Господин Мельман, это правда, что сегодня вы собираетесь рассчитаться?
Мельман кивнул. Официант, все так же глядя в сторону моря, процедил:
— Да-а, если уж гость въехал, от него так легко не отделаться.
Под нашим столиком стояла сумка, полная невскрытых писем. Мельман порылся в ней, достал какой-то счет, бегло его просмотрел и изорвал на мелкие кусочки.
— Им меня не найти, — сказал он, — а к тому времени, как меня найдут, я уже давно буду покойником.
