Кстати, что сказать про Игоря? Изменился и он. Комплексов у него поубавилось: он перестал прикидываться, что приходит к Кате ради того, чтобы подготовиться к контрольной или накропать реферат. О занятиях и не заикался. И не скрывал, что мотается через весь город ради того, чтобы принять участие в наших ежевечерних посиделках. Правда, он по-прежнему был серьезным и не больно-то разговорчивым; когда мы с Владом по старой привычке состязались в остроумии, удрученно молчал и глядел исподлобья. Нетрудно было догадаться, что ему не до шуток. К тому же я заприметила, что под глазами у него обозначились темные круги. Словом, налицо были признаки безнадежной любви, которые я безуспешно пыталась обнаружить месяца три тому назад – в тот мартовский вечер, когда мы впервые сидели на кухне втроем, а Игорь подчеркнул, что он «однолюб». Я подозревала, что и Катя замечает эти признаки и что любовь эта не такая уж безнадежная. Потому что сестра тоже изменилась.
Да что там «изменилась» – просто-напросто сделалась другим человеком. Она менялась так стремительно, что в глазах рябило! Дня не проходило, чтобы она не выкинула какой-нибудь фортель. Об упразднении вечерних занятий, когда сестрица дотемна корпела над конспектами и курсовыми, и упоминать не стоит – это цветочки. Она стала укладывать волосы феном! Пользоваться блеском для губ! Проявлять интерес к шмоткам! Причем в университет одевалась по-прежнему скромненько, зато дома наряжалась как на великосветский прием. Затасканные джинсы и растянутая футболка приказали долго жить: однажды утром я с изумлением обнаружила их в мусорном ведре. А все подаренное на дни рождения и прочие праздники и отправленное в бессрочную ссылку в платяной шкаф извлекалось из его недр, придирчиво рассматривалось, чистилось, гладилось и примерялось перед зеркалом. Потом начались набеги на мой, куда более разнообразный гардероб: мне приходилось одалживать сестре то блузку, то жилетку, то кардиган. У мамы новоиспеченная модница приноровилась таскать колечки, цепочки и кулоны. Да-а, теория про отшельников, святых и студентов-трудоголиков, что рискуют пуститься во все тяжкие, оказалась на удивление актуальной! Сестра как по писаному претворяла мою философскую доктрину в жизнь. И семимильными шагами приобщалась к светскому времяпровождению.
Хотя иногда казалось, что наши ежевечерние встречи ей не по нраву: пару раз я замечала, как она нервно закусывает губу, когда мы с Владом, беззаботно болтая о том о сем, вваливались в прихожую и Влад галантно помогал мне снять плащ. Наверное, думала я, Катю раздражает, что мы чересчур активно втягиваем ее в светскую жизнь. Тем не менее, от совместного чаепития она, как я уже упоминала, ни разу не отказалась, а равно и от повадки каждый вечер подбирать себе новый прикид.
