Ранние рассказы [1940-1948] | страница 63

— Миленький, — говорила она, — почему все это не мог сделать Билли, я просто не понимаю. Нет, правда.

— Что? — спросил молодой человек. У него был сипловатый голос заядлого курильщика.

— Я не понимаю, почему этого не мог сделать Билли.

— Он старый. Может, включишь радио? В это время дают неплохие записи. Попробуй на волне тысяча десять.

Молодая женщина потянулась назад той рукой, на которой у нее было золотое обручальное кольцо, а рядом на мизинце — невероятный изумруд; отодвинула белую, заслонку, что-то нажала, что-то повернула. И стала ждать, откинувшись на спинку кресла, но вдруг, ни с того ни с сего, зевнула. Молодой человек на минуту поднял на нее глаза.

— Нет, правда. Надо же им было назначить отправление на такое ужасно неудобное время, — сказала она.

— Я передам, — ответил молодой человек, перебирая стопку носовых платков, — что моя жена находит такое время отправления неудобным.

— Миленький, я правда буду по тебе ужасно скучать.

— И я тоже. У меня где-то должны быть еще белые носовые платки.

— Нет, правда. Просто возмутительно. Честное слово.

— Ну, ладно. Все, — молодой человек закрыл чемодан. Он закурил новую сигарету, посмотрел на кровать и лег поверх одеяла…

И как раз когда он растянулся на кровати, лампы в приемнике разогрелись и в комнату хлынули победные трубные звуки — марш Сузы для необъятного духового оркестра. Его жена отвела за спину одну роскошную обнаженную руку и выключила радио.

— Я думал, передадут что-нибудь другое.

— Ну, не в такую безумную рань.

Молодой человек пустил к потолку кособокое дымное колечко.

— Тебе не обязательно было вставать, — сказал он ей.

— Но я сама хотела! — за три года она не отучилась разговаривать восклицаниями. — Не встать! Разве можно?

— Подкрути на пятьсот семьдесят, — сказал он. — Может, там есть что-нибудь.

Его жена снова включила радио, и они оба стали ждать, он-с закрытыми глазами. Через минуту послышался какой-то вполне надежный джаз.

— Нет, правда, у тебя разве есть столько время, чтобы лежать?

— Столько времени. Да. Еще рано.

Его жене вдруг пришла в голову серьезная мысль.

— Я надеюсь, ты попадешь в кавалеры и получишь крест. Ты ведь так любишь ездить верхом! Ты непременно должен быть кавалером. Нет, правда.

— Кавалеристом, — поправил молодой человек с закрытыми глазами. — Вряд ли. Сейчас всех берут в пехоту.

— Вот ужас, миленький! Ну почему ты не хочешь позвонить тому человеку, знаешь, у него еще на лице такая штука? Полковнику. Мы с ним на той неделе были вместе у Фила и Кении. Из разведки, помнишь? Нет, правда, ты ведь знаешь французский и даже немецкий, и все такое. Во всяком случае, он бы тебе устроил производство в офицеры. Ты подумай, как тебе тяжело будет служить, ну, этим, рядовым! Ты ведь даже разговаривать с людьми не любишь. Честное слово.