Ранние рассказы [1940-1948] | страница 34

— Я тебя ненавижу, — сказала я. — И всю свою жизнь я буду заставлять себя ненавидеть твою музыку.

Он взял у меня сумку и достал сигареты.

— Это, — проговорил он, — невозможно.

Я вернулась в вагон.

После «Грязнули Пегги» братья Вариони написали «Эмми-Джо», но прежде, чем «Эмми-Джо» была продана, на новый стол Тедди Барто они бросили «Красавца с Богатой улицы». После «Красавца» они написали «Можно мне поплакать, Анни?», после «Анни» появилась «Погоди немного». Потом «Фрэнсис тоже там была», потом «Скучные уличные блюзы», потом… О, я могла бы все их перечислить. Я могла бы все их спеть. Да что толку?

Сразу после «Мэри, Мэри» они переехали в Чикаго, купили большой дом и заселили его бедными родственниками. Себе они оставили подвал. Там были рояль, стол для игры в пул и бар. Половину времени они спали. Разбогатели они очень быстро и все могли себе позволить… Например, дарить блондинкам изумруды или не знаю уж что. Внезапно в Америке не осталось ни одного продавца, который бы, взбираясь на лестницу за банкой спаржи, не насвистывал или не напевал одну из песенок братьев Вариони, как бы плохо у него ни было со слухом.

Сразу после «Можно мне поплакать, Анни?» у меня заболел отец, и мне пришлось уехать с ним в Калифорнию.

— Завтра мы с папой уезжаем. Будем жить в Калифорнии, — сказала я Джо. — Почему бы тебе тоже не поехать со мной в Калифорнию? Это я делаю тебе предложение по-латышски.

Он пригласил меня на ленч.

— Сара, я буду по тебе скучать.

— С нами в поезде едет Корин Гриффит. Она хорошенькая.

Джо улыбнулся. У него была такая улыбка.

— Сара, я буду тебя ждать, — сказал он. — Когда ты вернешься, я, наверно, уже повзрослею.

Я прикоснулась к его худой прекрасной руке.

— Джо, милый Джо. Ты писал в воскресенье? Ты писал, Джо? Ты хотя бы брал в руки рукопись?

— Я очень вежливо с ней поздоровался.

Он убрал свою руку из-под моей.

— Ты совсем не писал?

— Мы работали. Оставь меня в покое. Оставь меня в покое, Сара. Давай лучше есть салат и не терзать друг друга.

— Джо, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты ведь сжигаешь себя в этом вашем отвратительном подвале. Я хочу, чтобы ты все бросил и вновь вернулся к роману.

— Сара, пожалуйста. Даешь мне слово, что не будешь ругаться, если я тебе кое-что скажу?

— Даю.

— Мы делаем новую песню. Я уже подал Сонни заявление об уходе. Как полагается, за две недели. Теперь для него будет писать Лу Гангин.

— Неужели Сонни знает?

— Ну конечно, я ему сказал.