«Крокодила» крестьяне наши, конечно, не опознали — кожа и кожа, но, независимо оттого, у Кондратья трофейная жилка занервничала.
— Давай вскроем, — Костю подогревает. — Вот финкой замочки свернем и…
— И скажем — так было?.. — давнул его взглядом Костя. — Не пройдет, землячок!
— Да не за ради шмуток, барахла всякого… Из интересу. Увесистый больно… Посмотреть…
— У коменданта посмотришь. Если допущен будешь…
Кондратий бдительно изогнул горелую свою бровь, и, не зная сего молодца, побожились бы вы, что взаправду испуганным голосом, сам отпрянуть мгновением готов, своим видом и шипом таинственным… разоставил он Косте такую ловушку:
— Тшш… А ежель?.. А вдруг как он заминированный?! Смерть своими руками понесем коменданту? Да лучше допрежде я сам восемь раз подорвусь!! Дай финку — и отойди!
Раздвоил-таки здравый смысл старшине. Подстрекнул. Ну, сковырнули легонечко финкой замки, откинули крышку и действительно спятились в первый момент. Череп на них оскалился человеческий. Рядом с ним от ноги вертлюговая кость.
— Ничо — калым… — испуганно переглянулся с командиром Кондратий.
Когда осмелели, обнаружили под этими останками карты. Шестьдесят шесть колод карт насчитали. У каждой колоды особый отдельный футлярчик имеется. На футлярчиках, как потом комендант пояснил, англо-американской прописью обозначено: где, когда и у кого та или иная колода закуплена и какая именно нация с ней свой досуг коротала.
Вот и вся трофея.
Череп обследовали — непростреленный. Кость тоже неповрежденная. Давние, пожелтелые…
— Посвежей черепа не нашлось, — сбрезгливил ноздри Кондратий.
Пробормотал и отвлекся. Бубновых дам принялся в колодах наискивать.
Тут у них опять разногласия возникли. Костя торопит: немедленно это добро к коменданту снести… Не иначе, предполагает, заречный союзник какой обронил. Запрос оттуда может случиться. Притом череп неведомо чей. Может, уголовный какой?
Втолковывает так-то Кондрашечке, а тому — в одно ухо влетело, в другое просквозило. Устным счетом занялся. Дам умножает:
— Шестьдесят шесть колод… По четыре дамы в колоде… Шестью четыре?.. Еще раз шестью?.. Итого… Двести шестьдесят четыре! Каких только шанцонеток не нарисовано. С живых же, наверно, натуру писали? — рассуждает.
— А ну прекрати! — оборвал его Костя. — Засоловеил опять! Шан-цо-пе-точ-ки… Давно ли тебе всем взводом медикамент разыскивали?
— Теперь уж и на бумажную не взгляни! — вздыбил губы Кондрашечка.
— И не взгляни!! Кабы ты не такой яровитый был! Сын полка…
