– Если так, то это – беда, – пробормотала я. – Отстегнешь меня?
– Посмотрю на твое поведение, – покачал головой Андре, выходя из моего тела неохотно, неторопливо. Я вытянулась на кровати, выпрямляя затекшие ноги, и закрыла глаза. Разве бывает так хорошо и одновременно так мучительно? Андре поднялся и расстегнул наручник – один.
– А второй? – спросила я, переворачиваясь на спину. О, какое блаженство – иметь возможность видеть, шевелить руками, владеть своим телом.
– Можно ты побудешь еще немного в моем плену? – попросил Андре, и я кивнула. Я была щедрой и доброй. Тогда Андре поднялся и вышел, но вскоре вернулся, неся на подносе бокалы с красным вином, тарелку восхитительно пахнущего сыра и вдобавок небольшую аптечку. Он заботливо смазал чем-то пахучим царапины на моих ступнях, затем обработал ссадину на запястье.
– Ведь я же просил тебя не дергать наручник. Видишь, что получилось. – И он с сожалением поднес к губам мою руку с темными следами от металла.
– О да, мессир. Я виновата, – улыбнулась я. – Однако очень хотелось бы знать, что делают в твоем доме пара наручников? Держишь на случай поимки вора? Или их тут тоже твоя мама забыла?
– Мама тут ни при чем, – покачал головой Андре.
– Значит, ты пошел в папу?
– О, вряд ли это передается на генетическом уровне. Как ты себя чувствуешь, птица? Не думаешь больше о Гильермо?
– Я о нем и не думала, – усмехнулась я. – Так, просто хотела тебя позлить.
– С тобой непросто, – вздохнул Андре. – Повернись, пожалуйста, хочу посмотреть, что я сотворил с твоим телом.
– Полюбоваться трофеем? – спросила я, покорно поворачиваясь на бок. Андре нежно провел пальцами по припухлостям на моей возмутительно красной попе. Наверное, я буду чувствовать это несколько дней. Почему мне нравится эта мысль?
– Было очень больно? – спросил он с сочувствием.
– Было очень странно, – честно призналась я. – Никогда не испытывала ничего подобного. Я думала, ты хочешь, чтобы я страдала.
– А ты не страдала?
– Только если от страха. – Протянув свободную руку, я взяла бокал с вином. Вторая рука, охваченная наручником, создавала неудобства, но также и своеобразное приятное напряжение, словно напоминая о затеянной нами игре. Я пила вино и играла в пленницу, тем временем любуясь своим серьезным, сосредоточенным похитителем.
– Неопределенность – часть моего плана, – улыбнулся Андре. – Даже сейчас ты отдыхаешь, но знаешь, что каждую минуту я могу продолжить развлекаться с тобой любым интересным для меня способом. И ты ничего не сможешь с этим поделать. Ты в моей власти. Что ты чувствуешь? Нравится ли тебе эта мысль? Я хочу, чтобы ты всегда помнила об этом. Ты – моя. Хочу, чтобы ты ходила по улицам, зная, что ты моя, и засыпала, думая обо мне. Хочу, чтобы ты жила так, словно на твоем запястье всегда застегнут этот браслет.
