Но грустный вид и хроническое безденежье Гарусова снова делали свое дело.
— Неужели вы не видите, — иногда взрывалась Марина Борисовна, — что она и не думает выходить за вас замуж?
— Вполне возможно. Но это еще не причина, чтобы я перестал ей помогать. Я вижу: человеку трудно, я могу человеку помочь, и я помогаю.
Это отвлеченное «человеку» больше всего бесило Марину Борисовну...
Однажды Гарусов возник из своей глубины несколько менее, чем всегда, спокойный и сообщил:
— Вчера я ходил туда, на новую квартиру, и видел Валиного мужа.
— Ну, ну, — встрепенулась Марина Борисовна.
— Я уже давно хотел съездить, посмотреть, а вчера знал, что ее не будет дома...
— Ах, рассказывайте, не тяните, что за манера такая, прямо иголкой за нерв. Садист.
— Ну, что? Отворяет мне человек. Я сразу понял, что это он.
— И какой?
— Мне понравился. Высокий, белокурый, как говорят: открытое русское лицо. Довольно интересный, несравненно лучше меня. Я бы на ее месте не колебался, с кем жить.
— Она, кажется, и не колеблется, — съязвила Марина Борисовна. — Простите, Толя. И как же вы с ним, разговаривали?
— Недолго поговорили.
— Давайте, давайте, весь разговор, всеми словами.
— Всеми словами не помню. Я сказал, что Валин знакомый, просил передать привет от Гарусова.
— А он?
— Говорит: «Заходите, подождите, она скоро придет». Я-то знал, что не скоро. Зашел...
— Дальше что?
— Он бутылку поставил и банку пастеризованной черной икры. Я пить и ждать не стал, а квартиру осмотрел. Хорошая квартира, и мебель моя стоит. Телевизор — я и не знал, что они купили. Усмехнулся и ушел. Теперь Валя рассердится, когда узнает, что я там был.
Через два дня Гарусов пришел чернее ночи. Марина Борисовна еле дождалась, пока они остались одни.
— Толя, в чем дело, что-нибудь плохо?
— Ну да. Очень рассердилась. Даже кольцо хотела вернуть, которое я подарил. Говорит, я по отношению к ней поступил неблагородно. Не по-рыцарски. Если бы я не ходил туда, ничего бы не случилось.
— А что случилось-то?
— Муж по моему лицу догадался, что я не просто знакомый. Валя, конечно, отрицает, а он не верит. Успокоила его, что я только в командировку приехал, а живу в Воронеже, так что реальной опасности не представляю. Обещала, что мне писать не будет, и вообще никаких отношений. Конечно, я перед ней виноват.
— Вы же еще и виноваты? В чем?
— Не надо было ездить туда без ее согласия. Но она бы не согласилась. А мне надо было посмотреть, как они живут. Действительно ли так нуждаются, как она говорит.
