Но, с другой стороны, то, что он едет, даже хорошо. Остынет, правильно оценит степень своего увлечения. Возможно, даже пересмотрит свое отношение к Дженни. Еще неизвестно, в какую сторону, но оно сдвинется с той мертвой точки, на которой застыло сейчас.
Он велел Пепите заказать на утро билет до Мадрида и погрузился в работу, стараясь сделать как можно больше. Возможно, потом у него не будет времени.
На следующий день около полудня он уже заходил в палаццо Сантос. У входа незнакомая ему бойкая девица из бывшей испанской колонии встретила его неумелым книксеном и окинула оценивающим взглядом. Риккардо чертыхнулся про себя. Откуда у бабушки такая прислуга? Развязная неумеха, она откровенно предлагала себя для развлечения. Сделав вид, будто ничего не понял, хмуро спросил:
– Как себя чувствует донья Аделина?
– Она в своей комнате. Вас проводить? – девица глубоко вдохнула, выпятив пухлую грудь.
Риккардо резко отказался:
– Нет, сначала я пройду к себе. Провожать меня не надо, я родился и вырос в этом доме. И свои вещи я разберу сам. Можете идти. – И привычно добавил: – Спасибо за помощь.
Глуповато хихикая, служанка удалилась, мелко семеня и зазывно вихляя пышным задом. Чертыхнувшись от накатившего приступа брезгливости, Риккардо прошел к себе. В его комнатах ничего не изменилось. Все та же тяжелая дубовая мебель, больше подходящая музею, чем человеческому жилью. Он бросил на кресло чемодан, но разбирать не стал. Окинул придирчивым взглядом свой светлый летний костюм. Переодеваться не хотелось, хотя бабка гораздо любезнее встретит его в темном. В доме траур, но Риккардо приехал из Лондона, где его мало кто знал, и не считал нужным наряжаться в черное в такую жару.
Конечно, перед выходом в свет он переоденется, но не сейчас. Решив, что с визитом к больной бабушке тянуть не стоит, вышел из комнаты и зашагал в западное крыло особняка. Перед бабушкиными апартаментами помедлил, собираясь с мыслями, и постучал. Дверь тотчас открылась. Риккардо усмехнулся про себя. Его здесь ждали. Информация у бабушки по-прежнему на высоте. В этом доме всегда было полно доносчиков.
Пожилая женщина в черной мантилье, одетая именно так, как донья Аделина полагала необходимым одеваться немолодым сеньорам дворянского рода, окинула его наряд неодобрительным взглядом и чуть присела перед ним в знак приветствия, соблюдая великосветский этикет.
– Добрый день, дон Риккардо!
Риккардо чопорно поклонился.
– Здравствуйте, сеньора. Не имею чести быть с вами знаком.
