Изабелла вздрогнула и схватила его за руку.
— Прекратите, Эдуард, — взмолилась она. — Вы так смотрите в угол, как будто видите и чувствуете все то, о чем говорите. У вас слишком сильно развито воображение. Не ваше дело жалеть всех презренных и несчастных. Вы — их король. Уж по крайней мере с вами этого никогда не случится.
— Да, надеюсь, что это так, — согласился с ней Эдуард, отбросив страшные и мрачные картины с несколько виноватой улыбкой. — Давайте-ка лучше поговорим о чем-нибудь более веселом, у нас еще есть время до ужина. Например, о том, как мы будем жить в своем замке. Я думаю, вам понравится в Вестминстере.
— Это тоже очень старый дворец?
— Одна половина. Но то крыло дворца, где будем жить мы, сгорела при пожаре, и я восстановил ее. Так что дворец готов встретить мою юную супругу.
— О, я так рада! — Изабелла просияла от предвкушения радости. — А сад там есть?
— Прекрасный сад, полный роз. Я велел удобрить почву торфом и поставить новые решетки для вьющихся растений, а также вычистить пруды. И еще мы построили каменный пирс для вашей барки.
— Вы так говорите, как будто все сделали собственными руками.
— Это так и есть. Я трудился вместе с моими садовниками и каменотесами. Я предпочитаю копать клумбы и сажать розовые кусты или строить красивый дом, нежели идти в военный поход или вести какой-нибудь скучнейший государственный совет. Почему у вас такой удивленный вид, моя прелесть? В том, что любишь красивые вещи, нет ничего постыдного. Я сам морил дуб, из которого было сделано для вас ложе на борту «Маргариты», а также помогал конструировать платяные шкафы, которые вам так понравились.
Изабелла почувствовала, что перед ней раскрывалась прежде совершенно ей незнакомая грань натуры супруга, которую она нашла восхитительной. И, возможно, самое приятное в их браке — это постепенное узнавание и понимание друг друга. Но завтра в короне и пурпурной мантии он совсем не будет напоминать каменщика или садовника. О коронации и следует сейчас поговорить.
— А теперь позовите своих камеристок, я хочу взглянуть на вас в великолепном платье, которое приготовила для вас королева Наваррская, — попросил он. — Даже в этой сумрачной комнате оно сияет. Представляю, как оно засверкает при свете свечей в Аббатстве. Я уверен, оно затмит нас всех.
Но к своему страшному разочарованию, Изабелла никого не затмила. Равно, как и Эдуард. Герцог Корнуэльский, который накануне говорил, как будто у него нет времени думать о своем наряде, также появился в одежде из пурпурного бархата, и на нем было так много драгоценностей, что он соперничал в роскоши со своим господином. Будучи выше и стройнее, он, казалось, затмил красивого Плантагенета. И хотя мужчины в толпе откровенно восхищались Изабеллой, большинство женщин не спускало глаз с Гавестона и меньше обращали внимание на ее сверкающее платье. И очень многие, хотя и терпеть не могли гасконца, не могли не пялить на него глаза, поражаясь непробиваемой наглости этого человека.
