Здесь все конкретно, все определенно. Завада — поэт реалистической складки.
Совсем иначе написал о рабочем румын Николае Лабиш, стремившийся к символическому обобщению:
Я видел сверкающий танец
Над кровлей завода, в глуши.
Опасный, диковинный танец
Под небом, где нет ни души.
Я видел, как там пролетали
Шары голубого огня,
И ветер багровое знамя
Сорвал на глазах у меня.
Я видел, по кровле железной
Прошел человек не спеша, —
И молнии вдруг надломились
И вниз полетели, шурша.
Враждебные посвисты ветра,
Дождя перекрестный допрос,
Но шел человек в поднебесье
И знамя за пазухой нес.
Он был не волшебник, я знаю,
А был он из наших парней,
Поэтому красное знамя
В руке его стало красней.
И там, в поднебесье дождливом,
Где ропот, и рокот, и треск,
Упал на лицо человека
Сияния алого блеск.
Враждебные посвисты ветра
И молнии выпад крутой, —
Но знамя над нами, как пламя.
Принес его парень простой.
(Перевод Юнны Мориц)
Так в разных странах и в разной манере поэты показали величие человека труда.
Немец Гюнтер Кунерт писал о своей стране: «Караваи у нас не падают с неба. Зато и бомбы не падают тоже. Самобранки-скатерти нет в моей стране. Но еды и питья хватает на всех. Стол накрыт под быстрой волной облаков, под листвою зеленой».
Таким человек, таким рабочий может быть в обществе, где, как озаглавил свое стихотворение немец Маурер, «Все наше».
Эта книга начинается со стихов, исполненных патриотизма, законнейшего, исконного человеческого чувства. В наше время патриотизм пронизывается интернационализмом, становится социалистическим патриотизмом.
То, что в былое время было достоянием авангарда, — любовь к советскому народу, участие в борьбе Испанской республики, неприятие нацистского расизма, — теперь становится массовым всенародным чувством.
Особенно ярко это проявляется в отношении к нашей стране. Из этого тома можно выделить немалую книгу, составленную из стихов об Октябре и Ленине, Магнитке и Советской Армии, о солдатских котлах, из которых в 1945 году наши солдаты кормили голодных детей.
Брехт пересказывал стихами популярную брошюру о Волго-Доне, понимая, что Волго-Дон — поэзия не только для советских людей, но и для немцев. Это было уже после войны, когда Волго-Дон строился, но и в годы войны чех Франтишек Грубин записывал стихами разбудивший его звон слов «Волга» и «Дон».
Бехер записал однажды:
«Некогда это была Эллада, древняя Греция в блеске солнца Гомера, «желанная страна», в которую «душой» стремились многие художники и поэты, не видевшие в окружающей их действительности никакой возможности осуществить мечту о царстве человека. Но ни одна страна земного шара не притягивала к себе с такой неодолимой силой художников и ученых, как новая Россия, Советский Союз… Учиться у Советского Союза — значит стать хозяином своей судьбы, хозяином жизни. Учиться у Советского Союза — значит вооружить властью знания, правду, мир…
