Эта встреча стала пересечением таких долгих путей, что казалась Божьим промыслом. Он был уверен в этом и думал, что она тоже уверена. Раньше думал.
— Только представь, — радостно щебетала она, когда они планировали свадьбу. — У меня будет твое имя. Я всегда была немного разочарована, что не ношу одну из тех настоящих корнуоллских фамилий — Пол, Пен или Тре. Я буду рада такой необычной фамилии. Она особенная.
— Вообще-то, в Ирландии ее писали иначе — если вообще писали. Когда я приехал в Англию, она сбивала людей с толку, поэтому я счел за лучшее несколько изменить ее для удобства восприятия. Чтобы избежать неловкости.
Расставание. Пэт Пранти приехал в Кембридж, чтобы грызть гранит науки, и выживал там на жалкие гроши, но уже не Пэт Пранти вышел из этих стен с ученой степенью и духовным саном.
Он пытается со всей серьезностью подумать над тем, не стала ли она с ним несчастной позже. Конечно, брак — это процесс разоблачения, и он знает, что не лишен определенных особенностей. Например, боязнь пожара, из-за которой он настойчиво отвергает какие-либо занавески или ковры в доме, — но в Ирландии ему не раз доводилось видеть, на что способно пламя: деревянная хижина исчезает за считанные минуты. А люди внутри — лишь темные силуэты, покрытые копотью. Так жутко, почти завораживающе. Кроме того, он знает, что она всегда недолюбливала его револьвер. Привычка носить его с собой выработалась в те дни, когда округе угрожали луддиты; потом он посчитал разумным держать его наготове ночью, мало ли что. А чтобы днем револьвер не валялся по дому заряженным, он каждое утро начинал с того, что стрелял из окна. Ему нравится это делать. Как будто прорываешься в новый день.
Сверху снова доносятся стенания:
— О, мои дети. О, мои бедные детки…
Он едва ли не сходит от них с ума. Вскочив со стула, он хватается за спинку и несколько секунд неожиданно ясно видит, как поднимает его над головой и разбивает о стену. Помедлив, он снова опускается на стул. На самом деле он очень гордится сыном и по-своему очень любит всех детей — быть может, это не так заметно со стороны, однако цитадель своего «я» должна оставаться нетронутой. И дети, несмотря на юный возраст, похоже, понимают это. Они понимают, что должно быть разделение.
Внезапно его застает врасплох собственное всхлипывание, и он закрывает лицо руками. Он скорбит, что она отвергает его. Остальное он способен перенести.
Неслышно, на цыпочках, дети проходят мимо кабинета, словно бестелесные духи.
