— Вы слышали два выстрела? — спросил Бакунин доктора.
— Два, — ответил доктор.
— А в тот раз?
— А в тот раз — один.
— А эхо тогда было?
— Было.
— Но ведь и тогда было два выстрела. Может, вы второй выстрел приняли за эхо?
— Как же можно, — покачал головой доктор. — Выстрел был один.
— Хорошо, расскажите все подробно. С самого начала. Вы приехали в коляске с Толзеевым?
— Да.
— Голицын приехал позже или раньше вас?
— Съехались у заставы. И поехали вместе. Коляска князя впереди, мы следом. Ехали другой дорогой. Ехали долго.
— А что же, поближе не нашлось подходящего места?
— Уж не знаю. Только, помнится, Карпищев говорил, место определено было заранее. Я не спрашивал, но вроде как место определил сам князь. Они — кучер их — вроде как дорогу знал, ехали не останавливаясь, не приглядываясь.
— Хорошо, рассказывайте дальше. Только постарайтесь поподробнее, ничего не пропуская.
— Ну, значит, ехали… Следом за коляской князя. Ну и вот, приехали, коляска князя остановилась. Князь и секунданты его — молодой человек и граф Уваров — вылезли из коляски. Молодой человек вроде как секретарь князя. А что второй — граф Уваров, это мне Карпищев шепнул. Мы тоже остановились, вылезли из коляски. Молодой человек, секретарь князя, сказал: «Здесь». Ну, спустились, вот как и мы, на луг.
— Секундочку, а кто спускался первым?
— Секретарь князя.
— А за ним?
— Сам князь. А за ним граф Уваров.
— А Толзеев?
— Толзеев позади всех.
— Это точно?
— Прекрасно помню — позади всех. Граф Уваров сказал, мол, надобно поставить барьеры. Второй наш секундант, Кучумов Петр Федорович, пошел к деревьям — вон туда, принес две ветки, граф Уваров воткнул одну ветку — вот она еще торчит, — отмерил тридцать шагов. Условие было — на тридцати шагах. Отмерил и воткнул вторую ветку — второй барьер, значит…
— Сколько времени было? — спросил Бакунин.
— Времени? Приехали мы — я внимание обратил — в половине четвертого. А пока собрались, наверное, четыре.
— Когда разметили барьеры, где стоял Толзеев и где князь Голицын?
— Толзеев вон там, а князь вон там, — доктор указал рукой.
— Ну хорошо, дальше. Только как можно подробнее.
— Значит, разметил граф барьеры, ветки воткнул. Секунданты стояли вот здесь, где мы сейчас стоим. Карпищев, значит, и говорит: «Нацо бы о примирении спросить». Он, как мне кажется, переживал за Толзеева — друзья они. Все были уверены, что Толзееву несдобровать. Как мне потом Карпищев говорил, он, Толзеев то есть, стрелять не умеет, не приходилось до этого случая. Вызвал его князь в понедельник. В среду — дуэль. Так он во вторник отправился к господину Протасову научиться стрелять, но где там за один раз научишься — разве что попробовать.
