— Да барыня. — почти сразу послышался голос того кого звали.
— Седлай лошадей, — потом посмотрела на дочь. — ты уверена? — Олечка поняла что вопрос адресован ей, оторвалась от груди юноши и кивнула, Сергей тоже зачем-то кивнул. Раиса Петровна смерила их взглядом. — Всем четверым седлай.
Мужчины освободили проход, молодые люди, а следом и Раиса Петровна поднялись наверх, переодеться к ночной поездке.
* * *
В доме у Коношевых свет горел во всех окнах, во дворе стояла белая повозка докторов и черная карета полицейской службы города, возле последней чернело два силуэта. Сама усадьба находилась недалеко от городской площади, поэтому домчали довольно быстро. Поначалу Сергею было страшновато скакать в темноте, но скоро он привык и это прошло.
По прибытию Раиса Петровна с Олечкой бросились в дом, а Алексей Николаевич с Егором подошли к черной карете, Сергей последовал за мужчинами. Силуэты курили и о чем-то тихо переговаривались.
— Доложить! — без высокомерия, но довольно уверенно произнес Егор.
— Нашел ее слуга Пилип, он там сидит, — один кивнул головой в сторону дома. — плачет.
— Она выросла на его глазах, — сказал Алексей Николаевич. — его жена Аннушке нянечкой была. — голос звучал печально.
— В сарае, где у них хомуты, седла, ну и разное, там, — силуэт махнул в сторону где чернело большое строение. — висела. Сейчас Мирон ее осматривает, тело, Остап родителей успокаивает.
— Мирон ничего не говорил? — спросил Егор.
— Сказал только что застыла уже, значит долго висит, с обеда, примерно.
На ночном небе высыпали звезды, молодой месяц смотрел вперед рогами. Алексей Николаевич направился к дому, рядом Егор, Сергей шел за ними, кажется мужчины его не замечали.
— Сколько ей было? — спросил полицейский.
— Пятнадцать, еще не исполнилось. — мрачно отвечал Алексей Николаевич.
— Несчастная! — Егор перекрестился. — Это ж, теперь, отпевать не возьмутся.
— А ну их к чертям. — в сердцах бросил генерал в отставке.
Поднялись в дом, с порога можно-было ощутить гнетущую атмосферу горя, семья живущая здесь потеряла самое дорогое, то что уже никогда не вернуть, свои надежды и мечты, свой светоч в жизни, своего ребенка.
Передняя была просторной, из нее начинался коридор шедший в глубь дома, слева и справа было по дверному проему. Один был двухдверный, большой, второй обычный, с одной дверью. Здесь же стоял диванчик, у большой двери, а у маленькой два стула, немного дальше большая, разукрашенная ваза, с метр в высоту, а из нее торчали какие-то палки. Из-за большой двери слышались приглушенные голоса, кто-то всхлипывал, кто-то рыдал. Алексей Николаевич набрал воздуху в грудь и резко рванул обе двери за ручки на себя, все трое вошли в комнату. Помещение в котором оказался Сергей было, скорее всего, гостинной. Камин, у очага, как и в доме Раисы Петровны, угол из мягких диванов и кресел, комод в углу, большие окна завешены тяжелой парчой цвета золы.
