И Врочек ударил. Неудачно. Клинок скользнул по лобовой броне и вошел в глазницу криво.
- Извини, - сказал Врочек, исправляясь. Со второго удара добивать - прежде с ним подобного не бывало. Но гранатомет, измученный допросами, был рад уйти.
Помощник тоже.
Ну и хрен на него. Сука. Все вокруг суки. Воюют, воюют, а Врочеку убирать...
Должно было получиться иначе.
Он вытер мизерикордию о халат и достал из кармана флягу.
- Соотечественники! - голосом Лидера произнесла радиоточка. - Наверное, это моя последняя возможность обратиться к вам: военно-воздушные силы Пепелац бомбят Столицу. Но в моих словах не горечь, а надежда. Я верю в судьбу нашей страны...
Здание содрогнулось, и стекла все-таки выстрелили, осыпав Врочека осколками. Они сияли, словно драгоценные камни.
Все должно было получиться иначе!
- Мы переживем этот мрачный и горький час. Знайте же, что не далек, близок тот день, когда вновь откроется широкая дорога...
- Вопрос, куда? - сказал Врочек, допивая остатки спирта.
- Да здравствует народ! - крикнули в ответ. - И пусть гибель наша не будет напрасной! Наш подвиг кровью будет записан в анналы истории...
- В анале, - поправил Врочек.
Мать же вашу! Иначе все быть должно! Иначе!
- На баррикады, друзья, на баррикады! Ни шагу назад.
Врочек кинул флягу в ящик с останками и поднялся. Шел он покачиваясь. Под ногами хрустело. Из распоротой щеки кровило, а снаружи, перекрывая грохот канонады, доносилось:
- Пусть всегда будет небо...
Колька видел, как летит снаряд, оставляя серый след на сером же небе. Вот распускаются костяные закрылки, выравнивая траекторию. Вот вздрагивает и раскалывается крыша, а после взлетает, подброшенная ударной волной. И стеклянная крошка дробью прошивает стены.
А Кольку опять не задело.
Здание, разорванное пополам, еще держалось, точно не желая верить в случившееся. А потом вдруг взяло и рассыпалось. И это было до того неправильно, что Колька оцепенел. Он так и стоял на площади, под ревущим репродуктором, прижимая к груди полученную папку и глядя на останки Штаба.
Где-то под ними находился бункер, попасть в который у Кольки не выйдет.
Опоздал.
Подвел.
А ему поверили... поручили... понадеялись... как на героя... не знали, что герой - не настоящий.
- Не стой! - крикнул кто-то, выдирая папку из Колькиных рук. - Пристрелят.
Пули и вправду свистели, разбиваясь с лету о камни мостовой.
- Двигай, двигай! - кричали Кольке в ухо. - На баррикады!
