Просо радостно клюют.
***
Все вьюнки на одно лицо.
А тыквы-горлянки осенью?
Двух одинаковых нет!
***
Осень уже недалеко.
Поле в колосьях и море —
Одного зеленого цвета.
***
И просо и конопля…
Все же не худо живется
В хижине, крытой травой.
***
О нет, готовых
Я для тебя сравнений не найду,
Трехдневный месяц!
***
Неподвижно висит
Темная туча вполнеба…
Видно, молнию ждет.
***
О, сколько их на полях!
Но каждый цветет по-своему —
Вот высший подвиг цветка!
На горе «Покинутой старухи»
Мне приснилась давняя быль:
Плачет брошенная в горах старуха,
И только месяц ей друг.
***
То другим говорил «прощай!»,
То прощались со мной… А в конце пути
Осень в горах Кисо́.
***
Жизнь свою обвил
Вкруг висячего моста
Этот дикий плющ.
***
С ветки скатился каштан.
Тому, кто в дальних горах не бывал,
В подарок его отнесу.
В похвалу императору Нинтоку, который с кровли любовался народным праздником
Вот высшая радость его!
Народ веселится… Во всех дворах
Курятся дымком очаги.
***
Только одни стихи!
Вот все, что в «Приют банановый»
Поэту весна принесла.
Другу
Посети меня
В одиночестве моем!
Первый лист упал…
***
Кончился в доме рис…
Поставлю в тыкву из-под зерна
«Женской красы» цветок.
***
А я не хочу скрывать:
Похлебка из вареной ботвы
С перцем – вот мой обед!
***
Еще стоят там и тут
Островками колосья несжатые…
Тревожно кричит бекас.
Поэт Рика́ скорбит о своей жене
Одеяло для одного.
И ледяная, черная
Зимняя ночь… О печаль!
В день очищения от грехов
Дунул свежий ветерок,
С плеском выскочила рыба…
Омовение в реке.
***
Зимние дни в одиночестве.
Снова спиной прислонюсь
К столбу посредине хижины.
Отец тоскует о своем ребенке
Всё падают и шипят.
Вот-вот огонь в глубине золы
Погаснет от слез.
Письмо на север
Помнишь, как любовались мы
Первым снегом? Ах, и в этом году
Он, уж верно, выпал опять.
***
Срезан для крыши камыш.
На позабытые стебли
Сыплется мелкий снежок.
Ранней весною
Вдруг вижу – от самых плеч
Моего бумажного платья
Паутинки, зыблясь, растут.
***
Солнце заходит.
И паутинки тоже
В сумраке тают…
***
Звон вечернего колокола —
И то здесь, в глуши, не услышишь.
Весенние сумерки.
***
Вот он – мой знак путеводный!
Посреди высоких трав луговых
Человек с охапкою сена.
***
Сад и гора вдали
Дрогнули, движутся, входят
В летний раскрытый дом.
Крестьянская страда
Полоть… Жать…
Только и радости летом —
Кукушки крик.
Возле «Камня смерти»
Ядом дышит скала.
Кругом трава покраснела.
Даже роса в огне.
В тени ивы, воспетой Сайгё
Все поле из края в край
Покрылось ростками… Только тогда
Я покинул, ива, тебя.
Ветер на старой заставе Сиракава
