— Леська пропала! Искала её, искала, всю школу обегала — нет нигде! Звони в мили… то есть, в полицию! Ребёнок как сквозь землю провалился!
Комплект ключей от квартиры у Леськи был, и она уже достаточно выросла, чтобы открывать замки; всполошённая бабушка обнаружила её дома, спокойно учившую уроки, а к приходу мамы с работы девочка ещё и разогрела еду.
— Бабуль, я уже не маленькая. Это только первоклашек встречают, а я сама домой дойду. А плохих людей я не боюсь: я когда из дома выхожу, представляю себя в таком белом большом яйце. И люди, которые хотели бы сделать мне зло, меня просто не замечают и идут мимо, а ещё до меня не могут добраться невидимые чудовища, которые питаются нашими силами.
Бабуля никак не могла с этим согласиться: мир вокруг кишел маньяками и педофилами, а сообщения в новостях о пропаже детей не прибавляли ей спокойствия. Историю про защитное «яйцо» она восприняла, конечно же, как детскую выдумку и по-прежнему стремилась водить внучку за руку везде и всюду.
А тут ещё эти кошмары. Джокер гонялся за Нелли не каждую ночь, иногда она проваливалась в тёплую черноту сна, а выныривала в явь уже утром, чувствуя себя, как выжившая в авиакатастрофе. Таких счастливых пробуждений поначалу было больше, чем отмеченных туманным ужасом, выпивающим душу; однако чем дальше, тем чаще ей являлся преследователь в маске, и даже Леська стала чувствовать мамину угнетённость.
— Мам… Ты ночью иногда так страшно стонешь и разговариваешь на непонятном языке, — рассказывала дочка. — Я просыпаюсь, а потом очень боюсь снова уснуть.
Нелли задумалась. Она полагала, что страдает одна, но, кажется, мертвящая туманная субстанция из сна просачивалась наружу…
— Лесь, ты не бойся, а подойди и разбуди меня, если услышишь такое снова, — сказала она. — Ты прервёшь плохой сон и этим окажешь мне очень добрую услугу.
А потом в снах начала появляться Влада. Нелли чувствовала, что та пытается что-то ей сказать, но вместо слов слышала непонятное бормотание, словно они разговаривали на разных языках. Что-то знакомое слышалось в звуках речи Влады, но смысла Нелли не могла понять, как будто слова звучали в обратной прокрутке. Лишь собственное имя она угадывала сердцем в этом странном звукоряде…
Списав романтично-возвышенные заигрывания Кирилла на винные пары и праздничный ореол Женского Дня, Нелли поспешила с выводами. В беседах он стал всё чаще склоняться к личным темам и нередко ставил её в тупик. Он искусно подбирался к её сокровенным мыслям, грамотно и улыбчиво расставляя ловушки, а потом пригласил её на чашечку кофе. Нащупав в Нелли эту кофейную слабость, он эксплуатировал её, и небезуспешно.
