Нам еще тогда внушали, что мы никогда не перестанем быть морскими пехотинцами.
— Если сумеешь совладать со своей головкой, я, возможно, смогу использовать тебя в своей работе.
Слегка помрачнев, он поинтересовался:
— А чем вы занимаетесь? Когда не разоряете лечебницы, устраивая там побоище, как в кабаке.
Я все объяснил. Затем еще раз. Он ничего не понял, пока я не сказал:
— Это вроде как бы быть на войне наемником — разница в том, что я помогаю найти пропажу или найти выход из трудного положения тем, кто не может справиться с этим самостоятельно.
Основную идею Скользкий все-таки усек. Правда, он так до конца и не понял, ради чего я проявляю мужество. В его представлении я являлся каким-то рыцарем на белом коне.
Пришлось изложить все в терминах, доступных его пониманию.
— Большинство моих клиентов до ушей загружены бабками. Они нуждаются во мне, а я выжимаю из них, сколько могу.
Даже Айви воспрянул духом, услыхав это. Но продолжал смотреть на ледник, как будто именно там находятся райские врата.
Пришлось подняться, откопать бутылку вина, хранившуюся в доме от начала времен, и поставить ее перед Айви. Когда наконец он отлип от горлышка, я спросил:
— А ты, Айви? Что делал ты на войне?
Айви пытался ответить. Он честно старался изо всех сил, но язык его заплетался, и бедняга лишь нечленораздельно мычал. Я предложил ему еще раз приложиться к бутылке и расслабиться. Он так и сделал. Как ни странно, мой совет оказался продуктивным.
— Итак? — Я слегка потряс его, начиная ощущать чувство вины (накачался с двумя юродивыми, вместо того чтобы отправиться на поиски пропавшей дочери). — Что ты делал, когда был там, на юге?
— Гле-гло-глубокая раз… разведка. Рейнд… же… ры.
— Вот это да… — пробормотал Скользкий. Гражданским его чувств не понять.
Я кивнул, стараясь скрыть изумление. Айви вовсе не вписывался в образ героя. Впрочем, я встречал много подобных парней. Тех, кто, прослужив в элитных частях, ухитрились выжить. Эти ребята знали, как постоять за себя.
— Было очень трудно?
Айви молча кивнул. Любой другой ответ был бы ложью. Тяжелые, ожесточенные и кровавые бои шли сплошной чередой. Избежать их было невозможно. Милосердие было незнакомым словом. Даже теперь, когда война через много лет после нашего в ней участия, казалось, была выиграна, бои продолжались, хотя и не в прежнем масштабе. Солдаты Каренты преследовали отдельные отряды разбитых венагетов и старались прибрать к рукам беспризорную республику, созданную Слави Дуралейником.
