— Ты бы, Витенька, не налегал шибко-то на свой край, а то батьке тяжело протаскивать...
Я приотпускал немного, но пила будто утеряла свою прыть, прямо-таки прилипала к смолистым стенкам, и продергивали мы ее с величайшим трудом.
— Клин, клин надо вбить! — Не то сам я сообразил, не то вспомнил виденное когда-то, объявляя тем самым невольную якобы паузу.
— «Клин»... — хмыкнул отец, держась за поясницу, выгибаясь и смахивая со лба крупные капли пота. — Ты сначала еще хотя бы на вершок заглубись, а то как раз пилу и заклинишь...
— То-то и оно... — удрученно согласилась бабушка Наталья, едва ли не первой понявшая, что из благого намерения сына и внука ничегошеньки не выйдет. Бабушка Арина тоже поняла это и, кряхтя, спустилась с крылечка и пришкандыбала за ограду, к нашему кряжу, тоже засуетилась вокруг, пытаясь взять у меня пилу с тем, чтобы попилить немного, — ей казалось, так она скорее убедит нас в полной возможности задуманного дела и в необходимости во что бы то ни стало продолжать его.
— От дают! — Перед нами на лоснящейся игреней лошади, лихо держась в седле, откуда-то возник улыбающийся парень. Незаметно как и подъехал. В его голосе и лице были смущение и насмешливая снисходительность, как у всякого сельского жителя при виде городских, занимающихся не своим делом. — Бог в помощь, что ли!
— Легок на помине... — сказала бабушка Наталья, сконфуженно слезая с кряжа. — Не узнаешь, поди? — удивленно и тоже насмешливо, как бы сразу отмежевываясь от нашей затеи, обратилась она ко мне.
— Володя?..
— Ну! — радостно поддакнул парень и, не слезая с лошади, поочередно подал каждому из нас руку. — А я еще издали догадался! Здорово, дядь Вась! Здрасьте!..
Ох, и рука же была у моего не то троюродного, не то четвероюродного брата! Тиски — не рука!.. Тетя Фрося, его мать, — племянница бабушки Натальи, папина двоюродная сестра, так? Значит, кто мы с ним? Троюродные?.. Большая родня, по старым-то временам, а нынче я вот и не вспоминал уж сто лет про Володьку, а ведь во время эвакуации, когда я жил в деревне, мы были с ним не разлей-вода...
Он все сидел в седле, о чем-то говорил с отцом и быстро взглядывал на меня и Люсю, а я откровенно любовался им. «В кого же он в нашей родне такой здоровяк?» — перебирал я в памяти своих ближних и дальних родственников.
— Ты че, баушка, заставила их не делом заниматься? — говорил Володька в это время бабушке Наталье, явно стесняясь моей жены, хотя и не подавая вида. — От вам неймется! Переказывал же с мамкой: управлюсь с пасекой — приеду и развалю этот кряж!
