– Хоть что… – еле слышно пролепетала старуха, и тут же в голову ей, кажется, пришла ужасная мысль, и она затряслась: – Только… не бросай… меня… в воду…
– Может, мне повесить тебя вон на той осине, а?
– Повесь меня… на той осине… Только… не бросай меня… в воду!..
– Или мне лучше отрубить голову?
– Отруби… Только не бросай меня… в воду!..
– Нет… Пожалуй, я привяжу тебя за своим конем и пущу его вскачь по лесу – через бурелом и буераки!
– Да… привяжи… привяжи за конем… только не бросай меня в воду!..
– А может…
– Да… что угодно… только не бросай меня в воду, пожалуйста!..
И тут Костей не выдержал.
– Да ты что, старая хрычовка!? Думаешь, что я не слышал эту сказку: «Только не бросай меня в терновый куст!», да? Ты меня вовсе за дурака принимаешь? Надеешься, я подумаю, что страшнее воды для тебя ничего нет, и брошу тебя в твою реку, да? Не выйдет!!! Ты выставила меня посмешищем перед всей моей армией, и хочешь, чтоб тебе сошло это с рук?!
Старуха неловко завозилась на земле, закрывая руками покрывшееся высохшей трескающейся бурой коркой лицо, на обступивших ее советников и офицеров пахнуло смрадом разлагающихся без воды водорослей в ее волосах, и колдуна осенило.
– Ага, водяная тварь! Ты сохнешь!!! Без своей воды ты скоро превратишься в рассыпающийся комок грязи! А ведь это замечательная мысль, кабан тебя задери! Так я и поступлю. С одной стороны, «скоро» – это недостаточно хорошо, когда речь идет о смерти такого презренного существа, как ты… Но, с другой, мне некогда ждать, и поэтому мы остановимся на этом варианте. Я прикажу привязать тебя к дереву рядом с рекой, чтобы ты, засыхая, могла кинуть на нее прощальный взор – видишь, я не так уж и жесток… И к тому времени, как последний из моих солдат пройдет мимо тебя, ты превратишься в могильную пыль, жалкая карга.
На лице старухи отразилась целая буря эмоций, но колдуну они были уже неинтересны. Он рассмеялся еще раз – почти добродушно – своей остроумной затее, бросил несколько слов терпеливо ожидающему за его спиной приказаний Кирдыку и принялся – в последний раз – за починку моста.
Хорошее настроение царя продержалось ровно два часа после того, как армия снова тронулась в путь.
Наткнувшись на очередной завал, он снова захотел раскидать его – как всегда – при помощи магии, и взгляд его машинально упал на Камень.
Талисман силы снова стал бледно-розового цвета.
Когда последний солдат из арьергарда проходил мимо прикрученной к вековому дубу старухи, голова ее была низко опущена на грудь, тело дрожало неконтролируемой мелкой дрожью – печальный признак агонии, а искаженное иссохшее и потрескавшееся лицо закрывали грязные зловонные волосы.
