Рискуя заработать вывих органа зрения, не спуская одного глаза с врага, выжидательно замершего на тропе над неподвижным телом Кондрата, он скосил второй глаз на землю… и самые худшие опасения стали явью.
Он лежал на толстых упругих серебристых шнурах, беспорядочно переплетшихся на траве, словно клубок пряжи, размотанный очень энергичным котенком. Лукоморец ударил по ним мечом, но их было слишком много: рассекая одну нить, клинок тут же приклеивался к десятку других. Попытайся он изрубить на кусочки тесто в квашне, эффект был бы точно таким же.
Паук прищурил все восемь очей размером с биллиардный шар и осторожно сделал шаг в сторону бессильно трепыхающегося противника. Царевич яростно дернулся, прилип еще крепче, в отчаянии выкрикнул: «Помогите!» и прислушался. Безответная испуганная тишина окружала поле битвы. Кроме его рваного дыхания и шороха желтеющей травы под ногами паука – ни единого звука. Видать, далеконько его занесло: кричи тут – не докричишься, зови – не дозовешься…
Чем больше муха бьется в паутине, тем сильнее запутывается, вспомнился ему вдруг давно пропущенный мимо ушей школьный урок естествознания, и Иванушка криво усмехнулся. Он не муха. Ему хватит и этого. Он должен экономить силы, чтоб продать свою жизнь подороже. Подходи, букашка, не стесняйся. Чтобы запеленать меня, как Кондрата, тебе придется подобраться ко мне поближе.
Иван взял наизготовку с трудом высвобожденный меч и прижался спиной к бледно-сиреневому стволу дерева в ожидании новой атаки.
Создавалось впечатление, что паук тоже понимал свои перспективы и поэтому не спешил бросаться в последний и решительный бой и лишь переминался с ноги на ногу, снова задумчиво пожевывая остатками клещей-жвал, больше всего напоминая теперь голодного беззубого старика перед тарелкой сухарей.
И откуда только этот проклятый зверь на их головы сва…
Вот.
Шальной взгляд Иванушки на мгновение оставил погруженного в тягостные раздумья арахнида и, словно по наитию, поднялся выше.
Прямо над тем местом, где стоял сейчас паук и где, похоже, он напал на них всего несколькими минутами раньше, над тропой причудливой аркой выгнулось незнакомое дерево с розоватой корой.
От которого свисала вниз, к хозяину, толстая, как трос, и натянутая, как струна, паутина.
«Пауку повезло», – на удивление отстраненно подумалось Ивану. – «Нашел как-то и зачем-то странно согнувшееся в удачном месте дерево – никогда не видел, чтобы деревья так круто дугой загибались – подвесился к нему и пожалуйста… тут же «кушать подано» …»
