– …Шадия?
– Здесь Шадия!
– Шарифа?
– Тут, тут, тут!
– Ясира?
– Я с Шарифой рядом!
– Ясмин?
– Я на месте, со мной всё в порядке, только когда суматоха началась и выбегать все стали, мы с Хабибой столкнулись, и у меня туфля потерялась, новая совсем, парчовая, с жемчугом!
– Найдется твоя туфля, Ясмин.
– Конечно, найдется! Когда по ней уже полсотни с лишком человек потопчутся, тогда и найдется!
– Успокойся, новые купишь.
– А это и были новые, я не хочу новые, я хочу эти!
– Ясмин, успокойся…
– А я не хочу успокоиться, я хочу знать, кто знает, где моя…
– Ясмин, помолчи!!! Сейчас последнее имя назову, и ищи свои башмаки сколько твоей душе угодно! Яфь…
Голос помощника старшего евнуха оборвался на полуслове, и вместо имени опальной наложницы зал огласил его изумленный вдох, подхваченный, впрочем, уже через долю секунды всем списочным составом гарема. Ибо сверху, сквозь окно в небо, блистающее еще минуту назад прозрачными, как бриллианты, звездами, пошел дождь.
Крупные теплые капли, сначала осторожно и неуверенно, но с каждой секундой все быстрее и веселее, посыпались на задранные головы, встрепанные прически и разгоряченные лица собравшихся, и всеобщий вздох восхищения и блаженства мягкой волной прокатился под сводами гарема. Под ласковыми прикосновениями волшебного дождя[17] зажмуривались глаза, раскрывались рты, протягивались ладони и подставлялись плечи, и неприятности ночи словно уходили, растворяясь, из сердец радующихся, будто дети, людей.
Но не успели женщины и их пастыри как следует насладиться чувством первого восторга, как их уже поджидало новое чудо.
Первое, что пришло им в голову – начался град.
Но когда то, что они принимали за комочки льда, упало на пол с легким звонким стуком и запрыгало по мрамору, рассыпая в тусклом свете ламп евнухов снопы ослепительных искр, свою ошибку поняли даже самые несообразительные и подслеповатые.
Ибо так сверкать и играть могли только бриллианты.
Через секунду в центральном зале гарема не осталось ни одного прямо стоящего и по сторонам смотрящего человека.
– …А они точно не настоящие?.. – Селим в последний раз с грустным видом обернулся на пол, усыпанный драгоценностями и лихорадочно ползающими по ним людьми и осторожно стал прикрывать за собой дверь.
За спиной его остался сказочный мир, знакомый до сих пор только понаслышке и, похоже, впредь собирающийся остаться точно таким же – далеким, дивным, недосягаемым, полным чудесных домыслов, сладких ароматов и запретных фантазий.
