– Для кого? – робко уточнила гвентянка.
– Для них же, – много, но ничего из него хорошего не обещающе, произнесла Серафима, снова положила руку принцессы себе на плечо и, поигрывая ножом и едва сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг до бега, двинулась по подземному коридору вперед.
Сначала петляющий как пьяная змея тоннель представлял собой единый безликий скучный путь, не имеющий не только боковых ходов, но и ловушек, западней и провалов, проектируемых обычно заботливыми архитекторами, чтобы хоть как-то разнообразить неизвестному путнику томительно тянущиеся под землей минуты.
Но где-то через полчаса однообразного перемещения то вправо, то влево, то вверх, то вниз Серафима без предупреждения остановилась, и застигнутая врасплох Эссельте, налетев на нее, едва не сбила с ног.
– Что там? – нервным шепотом спросила принцесса у затылка Сеньки, уткнувшегося в ее нос.
– Развилка, – так же тихо отозвалась Серафима.
– И куда нам идти?
– Давай направо.
– А почему направо?
– А почему нет?
Гвентянка задумалась над вопросом, и честно призналась:
– Не знаю… Давай направо. А что там видно?
– Пока ничего… Пол ровный, коридор прямой… пока… В конце концов, не понравится направо – вернемся налево, да и дело с концом.
На том и порешили.
И через полсотни метров уткнулись в тупик.
– И это всё?.. – разочарованно протянула принцесса, когда Сенька ей сообщила о первой неудаче.
– Н-не знаю… – неуверенно промычала царевна. – С виду всё. Но если подойти к вопросу с точки зрения здравого смысла… Зачем тратить столько сил и камня, рыть под землей такой длинный сравнительно ход, только для того, чтобы на пять минут увести с главной аллеи какого-нибудь заблудшего раззяву вроде нас?
– А может, это ловушка? – Эссельте вздрогнула и попятилась прижаться спиной к стене.
– А может, это потайной ход? – задумчиво пробормотала Серафима. – И надо только нажать правильно какие-нибудь два камня… или три… и пнуть в нужное место нужным коленом… или пяткой…
– Ай!..
– Что?!.. – вихрем повернулась на вскрик Сенька, нож наготове, и тут за ее спиной раздался тягучий низкий скрежет, от которого засвербели и зачесались зубы, и та часть стены, которая секунду назад старательно изображала тупик, так же старательно теперь повернулась вокруг своей оси, встала перпендикулярно и застыла.
В затхлый пыльный и холодный воздух коридора тут же ворвались приглушенные ароматы кухни, прогоркшего масла, копченостей, старой гари и специй.
– Я… я л-локтем уперлась в-во ч-что-то… – выбивая зубами «Камаринскую», сбивчиво и взволнованно заговорила принцесса, – и оно п-поддалось… и я п-подумала… что п-проваливаюсь… а т-тут еще… з-звуки эти…
