В это время из-за спин стрелков высунулась непокрытая коротко стриженая голова и твердо заявила:
– А я мню, что магов-хранителей не бывает. Сказки всё это. Для детишек.
– Вроде спящей красавицы! – хохотнули слева.
– Или кота в сапогах, – хихикнули справа.
– А Иван-царевич – так он вообще двух с половиной метров росту, – ободренная поддержкой, с апломбом продолжила стриженая голова. – Это всем ведомо. А кулаки у него – с гирю пудовую! И в плечах он – во-о-от такой!..
И дружинник растопырил руки, будто намеревался обнять всех присутствующих сразу.
– Точно! – закивали ратники.
– А силищи у него – ведмедя одним ударом завалить может!
– Истинная правда! – с энтузиазмом подхватила позабывшая про свое оружие опергруппа.
Сенька помимо воли ухмыльнулась.
Иванушка покраснел.
– А Серафима-царевна-то наша – красавица из раскрасавиц! – с жаром продолжил синьгородский эксперт по Лукоморской и Лесогорской царской фамилии. – Да сама Елена Прекрасная по сравнению с ней – прачка! Гуторят, глаза у энтой царевны – во!.. Косы – во!.. Грудь… – совсем разошелся было стриженый, но тут перехватил взгляд раскрасавицы из красавиц и подавился невысказанным описанием.
– Н-ну… м-может, и в-врут л-люди… п-про г… г… г-глаза-то… п-пустое б-болтают… н-наговаривают… н-напраслину… – сконфужено пробормотала голова и незаметно скрылась из виду.
Больше желающих сообщить свое мнение не было.
Ситуация зашла в тупик, уперлась лицом в стенку и застыла в недоумении.
Луки и арбалеты понемногу начали занимать исходное положение.
– Сказка… подсказка… Сейчас я им покажу спящего красавца… – зыркая обиженно из-под кустистых бровей на подозрительно озирающих его ратников, пробурчал Адалет и величественно, словно ожидая аплодисментов, поднял вверх засиявший алым посох.
У ног его мгновенно вонзилось с десяток стрел.
– Не балуй, дед, – сурово предупредил другой дружинник с бляхой десятника и строго постучал пальцем по прикладу направленного прямой наводкой арбалета. – Не на пугливых напал.
– Я еще ни на кого не нападал, – многообещающе усмехнулся старик, угрожающе прищурился и положил на посох вторую руку.
Две превентивных стрелы пробили его шляпу.
Над головами чересчур бдительных[5] стрелков грохнул гром, сверкнула молния, и казенные стальные островерхие шлемы плавно превратились в огромных склизких медуз.
– Ай!..
– Ой!..
– Эй!..
В мгновение ока луки и арбалеты были вскинуты, при такой скученности служилого люда угрожая, скорее, самим стрелкам, стоящим напротив, нежели их мишеням в центре круга…
