– Зато я не испугался! – без особой убежденности огрызнулся наследник конунга и отпихнул ногой окончательно развалившийся стул.
– Идиоты ничего не боятся… – процедил сквозь зубы Хлодви. Держась расцарапанной рукой за край стола, он поднялся на ноги и почтительно обратился к магу-хранителю:
– Ты имеешь все причины быть недовольным нами, о мудрый волхв, – покорно склонил голову он. – Но я полагаю…
– Прошло то время, когда мне было интересно, что вы там все полагаете! – Адалета, уязвленного в самое больное место – веру в предназначение своё и пятерых наследников – так легко было не унять. – Наступила пора исполнить то, для чего вы родились на этот свет! И я, маг-хранитель, облеченный самой судьбой силой и полномочиями, не допущу гибели всего Белого Света только из-за того, что какой-то там полудикий невежа вздумал там что-то полагать!..
– Извините, премудрый Адалет, но я целиком и полностью поддерживаю вашу позицию, – Хлодвиг смиренно обратил лысеющую голову шишкой к магу.
– И мне безразлично… Что? – горящая стрела мысли чародея угодила в бочку с морской водой монаршьего брата, в последний раз свирепо пшикнула и погасла. – Что ты сказал?
– Я говорю, премудрый Адалет, что это не я, но мой брат отказался следовать за тобой в исполнение старинной традиции, что я с ним не согласен, и что теперь, когда решения в королевстве принимаю я, я готов отправить с тобой своего племянника хоть сейчас, да поможет ему Рагнарок.
– Ты лжешь! – позабыв про разгром в королевском зале, про летающий ковер, про незваных гостей, про поверженную мебель, аннигилированную дверь и выбитые окна, набросился на своего родича юный отряг, очертя огненно-рыжую горячую голову. – Пока отец болен, решения принимаю я!
– Будешь принимать, мальчик. Будешь. Когда исполнится восемнадцать, – с тонкой снисходительной улыбкой отозвался жрец Рагнарока. И, не обращая внимания на готовые к бою кулаки племянника размером с двухлитровые котелки в сантиметре от своего носа, устремил на чародея невозмутимый взгляд. – А пока регент при ребенке – я. И решения в этом королевстве пока – мои. А это значит, что завтра или, самое позднее, послезавтра, мой племянник отправится поддержать честь нашего рода с волхвом Адалетом. Или тебе и впрямь безразлична судьба Белого Света, Олаф?
– Ты меня за дурака принимаешь, дядюшка? – набычился королевич, и фамильная реликвия огромной исторической ценности, в последний раз прыснув стальными колечками, распалась на две неравные половинки.
