Если мой читатель возмущенно одернет меня фразой: «А не много ли ты на себя берешь с подобными, безапелляционными выводами? А как же любовь?»
Я не возьмусь отстаивать свою позицию с пеной у рта и даже не огрызнусь вопросом: «А что такое любовь?» Но для себя нахожу единственное объяснение – одиночество. Оно может спать до поры, а потом – бац, любовь! И вот уже потянулся «страдалец-творец» к орудиям самовыражения: «Трынь-брынь» на гитаре, «ширк-ширк» по бумаге или на худой конец из пушки «Бабах»! Если артиллерист, но не влюбился, а творит от одного только одиночества.
Да-да, друзья. Когда человек находится один на один со своим одиночеством и в руках у него инструмент реализации оного – прорастают плоды работы души. А когда к этому добавляется неразделенная любовь, он вообще превращается в оголенный нерв.
Да вы спросите об этом любого, кто что-то играет, рифмует, лепит, рисует… Что он вам ответит? У артелериста не спрашивайте. Чтоб не тянулся к орудию творчества. Про то другие книжки писаны – патриотические.
В то время я, конечно же, не понимал всего этого, просто чувствовал интуитивно, как животное. А интуиция говорила о том, что это страница жизни перевернута. Дальше каждый должен был идти своим путем, давая звучать своему одиночеству. Не почему. Данность.
К тому же у каждого из нас были свои планы и взгляды на музыку, а против своей природы не попрешь, в лучшем случае мы бы разругались, но теперь уже навсегда.
Что нами движет, когда мы идем и покупаем билет на поезд в один конец? Да нет, вы не поняли. Не на тот поезд, в котором едет «элита» перестроечного общества. А на другой. Тот, который едет отсюда.
Туда, где не будет идиотского вопроса: стоит ли сейчас «скидывать ствол» или нет, потому что сейчас приедут «мусора», а ты заблаговременно не написал заявление о его добровольной сдаче с сегодняшней датой и подписью. Где стоящую на остановке трамвая девушку не затолкают в машину два отморозка на виду у целой толпы молчаливых зевак. И не увезут ее на дачу «потешиться пацанам», зная, что им за это ничего не будет, потому что у них везде «прихвачено». Где есть закон, который не дышло.
На тот поезд, который везет туда, где вообще всего этого жлобства не будет. Раз уж паровоз с «элитой» никак не заедет ни в «Чайник», ни хотя бы на ремонт.
Конечно же, я не знал, где то место. И я купил билет до Питера.
Меня провожало много друзей. Я грустно улыбался провожающим, и все знали, что я сюда не вернусь. И я знал. Даже когда я через несколько лет навещал, бывало, своих близких, в голове звучала фраза: «Уходя – уходи». Несмотря на то, что многие мои друзья оставались здесь. Город менялся, как менялось многое.
