Я не утруждаю себя объяснениями. Перегнувшись через чемодан, дотягиваюсь до своего старого плюшевого медвежонка Винклера и кладу его рядом с сумкой Louis Vuitton, которую мне подарил мистер Каллахан.
Мать хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.
— Блэр, я с тобой разговариваю. Что ты делаешь? Отвечай.
Я выдергиваю руку. От ее ногтей на коже остаются красные полосы.
— А на что похоже? Собираю свое барахло и сваливаю из этого вонючего города.
— Следи за своим языком, Блэр. Я все-таки твоя мать, — осаждает она меня.
— Да ладно? — Фыркаю. — Я бы так не сказала.
И тут, не успеваю я пикнуть, как ощущаю первое материнское прикосновение к моему лицу лет за восемь, наверное. Но это не ласка и не поцелуй. Это пощечина.
Как и следовало ожидать.
Моя рука непроизвольно взлетает к щеке. Я потираю место удара, пытаясь унять жгучую боль от ее ладони.
— Как ты смеешь, — сопит она.
— Смею что? Говорить правду? — с издевкой спрашиваю я и улыбаюсь во весь рот. Меня прямо-таки распирает. — А знаешь, забей. Ты разве не рада, что я уезжаю? — Я окидываю ее взглядом, отмечая, какие дорогие на ней шмотки. Все куплены мужчиной. Сама себе она такое позволить не может. — Тебе же всегда было на меня наплевать.
Мать не ведет и бровью.
— И на что ты собираешься жить? У тебя нет ни профессии, ни работы.
Ха! Я смеюсь ей в лицо.
— М-м… как там говорится? О, вспомнила! — Я хлопаю себя по лбу, точно меня осенила идея. — Яблоко от яблони недалеко падает, во. Прямо как про нас сочинили. — Снова начинаю паковать вещи. Через четыре часа у меня самолет, и опаздывать я не намерена.
После нескольких минут тишины, когда я уже думаю, что она ушла, из-за спины долетает ответ.
— Ты слишком много о себе возомнила, Блэр. Красота — она, знаешь, не вечна. Поблекнет, и останешься в одиночестве.
Я закрываю чемодан, слышу, как щелкают замки, и стаскиваю его с кровати на пол. Потом пихаю в сумку Винклера и «Доводы рассудка» в потертой мягкой обложке и впервые с начала разговора смотрю матери прямо в глаза.
— То есть, как ты, да?
— Что ты себе…
— Можешь не беспокоиться. — Волоку чемодан к выходу, по пути задевая ее плечом. — Я не пропаду. Я собираюсь стать хитренькой, типа тебя, мама. — И выплевываю: — Обещаю, ты будешь мною гордиться.
Как только я выхожу за порог родительского дома и набираю полные легкие свежего воздуха, меня захлестывает чувство свободы. Прямо сейчас, делая первый шаг в неизвестное, я понимаю, что в этом городе меня ничего не держит. Ни-че-го. Мне выпал шанс стать той женщиной, которой я хочу быть — без сплетен на каждом шагу и без воспоминаний, мигающих со всех сторон неоновыми огнями.
