Червячок обожала спать одна. Хочешь – ложись по диагонали, хочешь – растягивайся поперек, раскинув руки и ноги. Кровать широкая. Никто рядом не храпит, не воняет козлом, не лезет похотливой волосатой лапой и слюнявыми губами. Жаль, что такое счастье – спать одной – Червячку выпадало нечасто.
Поэтому она очень рассердилась на телефон, разбудивший её. Не очень вежливо прохрипела в трубку: «Алё…» И долго молча, раздирая тонкими смуглыми пальцами иссиня-чёрные лохматые волосы, слушала выговор с того конца провода. Сопела, яростно скребла ногтями голову. Потом, прижав трубку подбородком, принялась исследовать маленькую розовую ступню: сосредоточенно отколупывала старый лак с ногтя.
Звонила хозяйка, риэлтерша Иванова (Иванишна). Вступительная часть речи носила воспитательный характер. Она посвящалась чёрной неблагодарности Червячка, которая зря хлеб жрёт и бока отлеживает. И заслуживает единственное: собрать шмотки и в 24 часа пинком обратно в солнечный Туркменистан.
Вторая часть разговора отводилась собственно делу. С крючка срывалась однокомнатная квартира в центре города: приватизированная на одного, наследники первой очереди отсутствуют. Чистая: в завещание и в дар не подписанная, под судом и следствием не состоящая.
В районе у Иванишны всё было схвачено: нотариусы, собес, регпалата, ЗАГС, паспортный стол, морг, дом престарелых, приватизационный отдел и отдел социального найма в администрации и т. д. и т. п. Только что Иванишне поступил тревожный звонок из ЗАГСа: клиент, до которого всё как-то не доходили руки, подал заявление. Испытательный срок перед свадьбой, как водится, месяц.
Напрасно Иванишна наезжала на Червячка: та была её самой надёжной приманкой, наживкой, с которой ещё не срывалась ни одна крупная рыба. Её можно было бросить на самый ответственный участок, в горящую (как сейчас) ситуацию, в абсолютно безнадёжное, проигрышное, казалось бы, заведомо обречённое на провал дело. Червячок извивалась, буравила, ввинчивалась, вгрызалась – и, несколько потрёпанная, выползала на белый свет с ключами от вожделенной квартиры.
Сколько свадеб, разводов и супружеских похорон состоялось в её коротенькой жизни – скрывал её очередной новенький паспорт. Сколько числилось за ней подаренных, оставленных в наследство, приватизированных на её имя квартир и комнат – скрывала Иванишна. Ну и хрен с ней. Главное, Червячок честно зарабатывала на клёвые шмотки и несколько ночей отсыпания в одиночестве. До тех пор, пока не выдёргивал из сна очередной телефонный звонок.
