Землянка не стал церемониться и в ту же ночь медведем полез за занавеску.
– Ну-с, Александра Васильевна, – неестественно оживлённо подмигивая и потирая руки, заговорил он. – Так сказать, мёртвым – память, живое – живым.
Саша с таким отчаянием взглянула на него, что Землянке стало не по себе. Он пробормотал мягко, смущённо:
– Ну, голубушка. Упрямиться глупо – сегодня живы, завтра…
Потом убили Землянку. Отряд таял на глазах.
– Дяденька Иван, – всхлипывала Саша. – Ты-то почему не уходишь, обещал ведь… Взял бы меня с собой?
Тот уже не разговаривал с Сашей, как прежде.
– Не по пути мне с бунтовщиками, выходит, – отрезал он сурово. – Всё одно, обирают мужика в деревне. А тебе, девка, и вовсе про такое думать не следует. Из лесу не выйдешь – сцапают. Как жену офицера, главную вражину, – в расход. А коли наши поймают – надсмеются. Как над Анюткой.
Саша побледнела и отошла. Но она следила за стариком и видела, что он ворует сухари и вяленое мясо из скудных отрядных запасов. Она твёрдо решила не спускать с него глаз.
Сбежать старик не успел. Однажды ночью их окружили, почти без стрельбы обезоружили и повели под конвоем из леса. Когда гнали под проливным дождём, старик оказался рядом с Сашей. Шептал, сдувая с её рыжих волос капельки:
– Ты, девка, давай примечай кругом, поглядывай. Бог даст, не пропадём. Не пропадём, чует сердце.
В сарае, куда их загнали, он всё ходил, задирая голову, и осматривал стены, крышу, бережно ощупывал двери. Снова подсел к Саше, похохатывая и подталкивая её локтём, заговорил ласково:
– А, Шурка, чего нос повесила? Говорил ведь: присматривай-примечай. Слыхала, чего конвоиры меж собой болтали? В Подкаменное, мол, люди требуются – мужички тамошние волнуются, противятся поборам. Бог им в помощь. Не иначе, туда поскакали… Подкаменное-то отсюда не близко. Раньше ночи не вернутся.
А теперь глянь, Сашура, – сарай-то вроде конюшни срублен. Двери с той стороны и с этой – считай, открытые мы. Слева старший караулит, усатый. Другой, что матюкался всё, на крышу влез, чердак стережёт. Ей-ей, чудные, – добродушно подивился он. – Что, по-ихнему, человек – мышь летучая, чтобы через крышу сигать? Да и не услышит он: дождь зарядил. Шурка, ты дальше слушай… Справа дверь, так туда парнишку стеречь поставили. Парнишку, говорю, несмышлёного, в щёлку видать было.
Старик совсем навалился на Сашу и жарко и мокро зашептал в ухо:
– А само главное, девка, сельцо тут есть в вёрстах восьми. Я дорогу объясню, как напрямки выйти. Там Васька Пантелеев с людьми сидит – коли не вытрясли, конешно. Да не, не вытрясут: проверенный мужик, нашенский…
