Машина летела по мокрому шоссе, асфальт уже не шипел под колесами, а гудел, отталкивая от себя и разгоняя быстрее, быстрее… Но виделось мне, как где-то далеко, в полусонном мире, летит по дороге желтая машинка, становится всё меньше, вот уже растворяется в темноте, исчезает город, и голубая сфера катится от меня прочь, покуда свет ее едва различим среди звезд. За окном огоньки: красные, желтые, синие, почти не кружится голова, видится всё отчетливо, будто существует на самом деле. Я закрываю глаза и взлетаю, чтобы на несколько секунд ощутить себя в пространстве между жизнью и пустотой.
В машине горит тусклый свет, спидометр рассыпался в мелкие брызги и никого. Только я. Подо мною космос. Холодный космос, заполучивший себе диковинную коробочку с живой тварью. Хмель исчез вмиг. От ужаса меня парализовало. «Это конец», — решила я. Земли не было ни снизу, ни сверху, ни сбоку, если у космоса существуют такие понятия, как «низ», «верх» и «бок». Шла минута, другая, час, день, а в голове вертелось: «Надо что-то делать, надо что-то делать, так пропадать нельзя…» и холодные пальцы глубже впивались в спинку сидения. Не знаю, сколько времени прошло. Достали меня из машины уже мертвой. Достали и увезли. Помню, что судили, но не помню за что. Вынесли самую суровую меру наказания — приговорили к жизни на Земле.
Приговор обжалованию не подлежал, и бросили меня на планету в глубокий океан, а когда я выбралась из соленой пены на пляжный песок, мне вдруг показалось, что все это когда-то было; что жила когда-то здесь, что знаю людей, понимаю их язык; что все их дела земные мне когда-то были знакомы, что любила их и ненавидела, что пела их песни и всерьез мечтала об их будущем.
Я не умела ходить. Люди взяли меня на руки и понесли, а когда выбились из сил, сели вокруг и разожгли четыре костра.
— Кто ты? — спросили они.
— Я человек, — ответила я, и первый костер погас. — Творение взбесившейся природы, — но первый костер уже не возгорелся.
— Зачем ты появился здесь?
— За счастьем и покоем, — ответила я, и погас второй костер. — Меня приговорили к жизни, не я писала ваши законы, — но второй костер уже не возгорелся.
— Зачем ты живешь? — спросили они.
— Чтобы радоваться жизни и приносить радость вам, — ответила я, и погас третий костер. — Затем, что успела привыкнуть к ней, прежде чем поняла, как она бессмысленна. Затем, что не хочу никому причинить боль своим уходом. Затем, что есть у меня отчаянная надежда хоть на один шаг приблизить вас к будущему, — но третий костер погас и больше не возгорелся.
