— Норма человека, — объяснял он, — шестьдесят процентов вероятности попадания. У тебя почти сто. И это только начало.
— Почему «почти»? — удивлялась я. — И где же «начало», если сто процентов, можно сказать, предел?
В отдельных фрагментах теста шеф не был уверен сам. Он заставлял меня делать это для тренировки, для того, чтобы повысить мою самооценку, но добивался обратного результата. Мое непонимание собственной роли и места в конторе только усугублялось.
Нельзя сказать, что Аленины «ошизофренелые» слушатели космоса приблизили меня к пониманию. Я задумалась о своем и остановилась на пятидесятой странице. Три листа были исписаны изящно и уверенно, словно вышиты узором. Я просмотрела их несколько раз. Стало легче. Мне привиделись пальцы скрипача над струнами. «Ну и?..» — спросила я себя. Алена краем глаза наблюдала процесс, затем что-то быстро набрала на клавиатуре.
— Дай сюда…
— Я ни в чем не уверенна.
— Дай те листы, которые ты рассматривала.
Она включила связь. На мониторе показался интерьер офиса и Вега, застигнутый врасплох за болтовней по телефону. Подсев к компьютеру, он поглядел на нас и вынул папку из ящика стола.
— Пятидесятая, пятьдесят первая, пятьдесят вторая, — продиктовала Алена.
Вега надел очки, стал перекладывать страницы.
— Что у нас там?
— Не знаю. Она их мусолила достаточно долго.
— Это, может быть, музыка, — зачем-то сказала я. — А, может, нет…
— Музыка, — повторила Алена, а Вега вынул из папки листы, согнул их пополам и что-то написал сверху.
— Музыка, ты сказала? — взглянул он на Алену поверх очков.
Изображение пропало. Мы снова остались вдвоем.
— Такое чудо техники когда-нибудь появится в распоряжении человечества?
— Уже… — ответила Алена. — Но не для простых смертных. Только для японцев.
— А мобильные телефоны?
— Забудь! Если у кого-нибудь из моих студентов на лекции затрещит мобильник, я выгоню его прочь. Если он так богат, зачем занимать место в аудитории?
— И тебе не придет в голову, что он шпионит на инопланетян?
— Во-первых, это не мы на них, а они шпионят в пользу человечества. А во-вторых, если ты умная, богатая и к тому же работаешь на пришельцев, какой смысл выделяться из общей массы? — рассудила она. — Знаешь… вероятно, это и есть музыка. Ее записал один очкастый физик. Сначала он канал психиатра своей бессонницей, потом заявил, что по ночам слышит звуки. Потом совсем сбрендил. Я поручила ему записать все ночные откровения до единого слова, а он заявил, что не владеет соответствующей грамотой. Это нечто! Они, понимаешь, мало того, что бредят, еще и грамоте желают соответствовать. — Она собрала отложенные мною листы и кинула в коробку, доверху набитую бумагой. — Если в тонне этого хлама найдется грамм здравого смысла, будешь незаменимым специалистом в конторе!
