— Моя любовь, — возразил Вендэль, — вы позволяете своему воображению рисовать вам всякие страхи! Обенрейцер и я, мы никогда не были лучшими друзьями, чем в данный момент.
Прежде, чем можно было успеть произнести хоть еще одно слово, внезапное движение какого-то тяжеловесного тела привело в сотрясение пол соседней комнаты. За сотрясением последовало появление мадам Дор.
— Обенрейцер! — воскликнула эта превосходная особа шепотом и немедленно грузно шлепнулась на свое место у печки.
Обенрейцер вошел с сумкой курьера, перекинутой через плечо.
— Вы готовы? — спросил он, обращаясь к Вендэлю. — Не могу ли взять что-нибудь от вас? У вас нет дорожной сумки? А я запасся ею. Вот здесь отделение для бумаг, готовое к вашим услугам.
— Благодарю вас, — сказал Вендэль. — У меня с собой только одна важная бумага, и об этой бумаге я обязан позаботиться сам. Вот она здесь, — прибавил он, дотронувшись до своего бокового кармана, — и здесь она должна лежать, пока мы не приедем в Невшатель.
Когда он произносил эти слова, рука Маргариты схватила его руку и многозначительно пожала ее. Она смотрела на Обенрейцера. Прежде чем Вендэль мог взглянуть на него в свою очередь, Обенрейцер круто повернулся и стал прощаться с мадам Дор.
— Adieu, моя очаровательная племянница! — сказал он, обращаясь затем к Маргарите.
— En route, мой друг, в Невшатель! — Он слегка хлопнул Вендэля по боковому карману и пошел к дверям.
Последний взгляд Вендэля был обращен на Маргариту. Последние слова Маргариты, сказанные ему, были: «Не ездите!»
