Он говорил серьезно и вдохновенно. Она снова встала и, воздев сплетенные руки к нему, лишь сдавленно воскликнула:
— Артемидор!
В этом восклицании была безграничная благодарность и упоительная радость, но секунду спустя ее дрожащие губы шептали:
— Уходи отсюда! Вот двери дома Менахема. Я ведь увижу тебя завтра в портике. Но навсегда остаться среди вас… нет… никогда… — Она тихо разрыдалась. — Я ведь увижу тебя завтра в портике, Артемидор! Уходи отсюда! Вот двери дома Менахема. Я ведь увижу тебя завтра, господин!
— Да пребудет мир с тобой, и думай о том совете, который я дал тебе. Приходи завтра в портик. Я покажу тебе, как я рисую птиц, которые тебе сегодня так понравились… Приходи в портик…
— Увижу тебя завтра, господин!
Он ушел и вскоре снова столкнулся с тем самым ночным путником, и только теперь он заметил на спине его дорожный мешок, а в руке — посох. Так что это был не разбойник, а странник, искавший крова среди смолкших и заснувших улочек предместья. Он спокойно прошел мимо римлянина, и было лишь видно, что в сумраке пытался разглядеть его черты. Потом он ускорил шаг и перехватил руку Мирталы, которая уже было открыла дверь в отцовский дом. И тихо, быстро сказал на сирийско-халдейском наречии:
— Что за израильская девушка ведет ночные разговоры с чужим молодым человеком на языке римлян?
Он наклонился к ней совсем близко и тихим голосом сам ответил на свой вопрос:
— Миртала! Миртала!
Она бросилась в дом и, исчезая в его недрах, оставила дверь настежь открытой. Через эту открытую дверь была видна маленькая низкая комнатка с темными деревянными стенами, шероховатую наготу которых ничто не украшало, освещенная тусклым светом маленькой лампы, дымная от копоти, черной нитью вьющейся из наполовину обгоревшего фитиля, который плавал в растопленном жире. В темной раме стен и потолка комнатушки, в туманном и дымном свете на деревянном табурете перед столом, покрытым узкими длинными листами пергамента, сидел сгорбленный Менахем, держа в руке тростинку для письма. Заслышав быстрые шаги Мирталы, он поднял голову.
— Это ты, Миртала? Почему так поздно?
Но, войдя, девушка спряталась в самом темном углу комнаты, а в двери появился путник с мешком за спиной, в широкополой шляпе. Как только с ним встретился взор Менахема, тело старика вытянулось, как струна, и наклонилось вперед. На несколько секунд он замер с широко открытыми глазами, всматриваясь в пришедшего, а потом рванулся с табурета, зашатался, простер руки и громким голосом, в котором чувствовались и слезы, и смех, воскликнул:
