— Я знаю о бессмертии ровно столько же, сколько и вы, божественный Манифафа! С тех пор как наша бедная земля начала кружиться по своей узкой орбите, мы все умираем в назначенный час, и у меня есть некоторые основания считать, что так будет продолжаться еще довольно долго. Мне в самом деле сорок пять, не больше и не меньше, с милостивого позволения Вашего Султанского Высочества, а если вы соблаговолите мысленно вычесть из этого срока то время, когда я был младенцем и у меня резались зубы, когда я болел коклюшем, учился ходить, посещал коллеж и Сорбонну, несносно долго болел и спал, дежурил в гвардии и участвовал в военных смотрах, принимал и отдавал визиты, страдал несварением желудка, понапрасну являлся на свидания, слушал публичные чтения, любительские концерты, разговоры литераторов и речи на заседаниях восемнадцати академий, то вы в бесконечной мудрости своей непременно поймете, что на мою долю, как и на долю всех прочих смертных, придется в результате остаток, равный одному-единственному году, и не больше. Клянусь честью главного балагура Священной коллегии придурков, пусть меня разразит гром, если я утаил от вас хотя бы один жалкий час. Что же до дополнительных десяти тысяч лет, о которых мы толкуем, я отдаю их своим биографам даром. Для меня они продлились ровно столько времени, сколько требуется сердечной мышце, чтобы сократиться, а женщине — чтобы изобрести новый каприз.
— В добрый час, — сказал Манифафа, — а то протяженность твоей истории начинала меня пугать, хоть я и привык читать на сон грядущий все те бредни, что сочиняют сумабезбродские писаки. Продолжай же, балагур!
По властному и решительному знаку Манифафы балагур уселся на корточки и продолжил свой рассказ:
— Итак, в году от Рождества Христова 1833-м[78] — ибо то, о чем я имею честь вам толковать, случилось не вчера — в Париже действовала всемирная миссия совершенствования, членом которой я состоял в силу своей полиматической, политехнической и полиглотической эрудированности, и миссия эта ежедневно принимала дипломированных посланников со всех концов света. Компания сложилась немного разношерстная, но люди все такие ученые, каких, как говорится, сам черт не разберет. Тем не менее однажды туманным зимним вечером, перед тем как взять жетоны на оплату нашего присутствия на заседании[79], мы пришли к выводу, что довольно затруднительно создавать совершенное общество, не выяснив предварительно, откуда взять совершенного человека, ведь еще перипатетики
